Дар волка

— Чушь, — заявила Грейс. — В современном мире такое невозможно. О, такое могло бы случиться, скажем, в Новой Гвинее, но только не здесь. Без вариантов. Просто это существо пережило какую-то страшную трагедию либо уже было таким с рождения.

— Гм, не знаю, — сказал Фил. — А какой именно несчастный случай, болезнь или врожденное уродство могут вызвать такое? Я никогда не слышал, но ты же врач, Грейс.

— Все это будет объяснено, — сказала она. Она не спорила и ни на чем не настаивала. Просто была убеждена в своей правоте. — Они поймают это существо. Они обязаны. В современном мире такому существу скрыться некуда. Они досконально изучат, кто он, как он таким стал и чем все это кончится. Пусть весь мир трубит о Человеке-волке, пусть даже он станет, в своем роде, новым героем, хотя он, к сожалению, не более чем отклонение от нормы. Когда-нибудь они проведут вскрытие, снимут шкуру и сделают чучело. И он станет экспонатом в Смитсоновском музее, за стеклом. А мы будем рассказывать внукам, как однажды видели его своими глазами, в краткие дни его славы. Его станут оплакивать, сделают трагическим персонажем, таким, как Человек-слон в конечном счете.

Джим не сказал ни слова.

Ройбен пошел на кухню, где шериф пил уже тринадцатую чашку кофе, разговаривая с Гэлтоном по поводу легенд о вервольфах «в этих местах», о том, что такого здесь уже много лет не слышали.

— Кстати, тут была старая леди, сумасшедшая, надо сказать, много лет назад, в этом самом доме. Помню, как бабушка рассказывала. Она даже сказала мэру Нидека, что в этих лесах есть вервольфы…

— Даже и не знаю, о чем вы, — сказал Гэлтон. — Я вас постарше, но никогда такого не слышал…

— …говорила, что вся семья Нидеков — вервольфы. Дошла до полнейшего безумия, настаивала…

— Ладно, это все ваша бабушка выдумала.

И так далее, и тому подобное.

Стюарт куда-то исчез вместе с Маргоном Спервером. Барон Тибо помогал Лауре сервировать последние ньютоновские рулеты с инжиром и кокосовые пирожные на расписанное цветами фарфоровое блюдо. На кухне пахло нарезанными свежими яблоками и чаем с корицей. Лаура выглядела совершенно измотанной, но с удовольствием общалась с Тибо, весь вечер они тихо переговаривались.

— Мораль суть необходимость в контексте ситуации, — говорил Тибо. — Нет, я не сторонник релятивизма. Аморально на самом деле игнорировать контекст, в котором принимается решение.

— Тогда как же нам установить непреложные истины? — спросила Лаура. — Я хорошо понимаю, о чем вы говорите, но мне не хватает умения дать определение тому, как мы согласуем решения и мораль в условиях постоянно меняющегося контекста…

— Путем распознания условий, в которых принимается каждое решение относительно морали, — сказал Тибо.

Люди потихоньку начинали расходиться.

Сотрудники полиции заканчивали сбор показаний.

Шериф сообщил, что поиски Человека-волка в окрестностях Нидека прекращены. А еще ему только что сообщили, что Ясько и Клопова были объявлены в розыск Интерполом по ряду дел, заведенных во Франции и Германии.

Кому-то удалось сделать целую серию качественных снимков Человека-волка у Сан-Хосе.

— Похоже, он и есть, — сказал шериф, глядя на экран «Айфона». — Тот же самый, черт. Только поглядите. И как этой твари удалось так быстро уйти на такое расстояние?

Криминалисты объявили, что завершили осмотр места преступления и снимают ограждение.

Вечеринка подходила к концу.

Родных Ройбена ждал самолет в ближайшем аэропорту. Ройбен проводил мать до дверей.

— Эти друзья Нидеков просто золотые люди, — созналась она. — Хороший человек этот Феликс. Теперь я понимаю, почему Артур Хаммермилл сразу же проникся к нему глубочайшей симпатией. Он мне все рассказывал и рассказывал о нем.

Она нежно поцеловала Ройбена в обе щеки.

— Будешь привозить Стюарта к доктору Катлер, на уколы.

— Конечно, мама. Стюарт мне теперь как младший брат.

Мать долго смотрела на него.

— Постарайся не забивать себе голову всеми вопросами сразу, теми, на которые пока нет ответа, — сказал Ройбен. — Сама меня учила, что с некоторыми вопросами приходится прожить жизнь, так и не получив ответа.

Она удивилась.

— Думаешь, я беспокоюсь, Ройбен? — спросила она. — Ты и не знаешь, как изменил меня сегодняшний вечер. Да, это было ужасающе. Один день и одна ночь в аду. Когда-нибудь я расскажу тебе, о чем я на самом деле беспокоюсь. — Она печально покачала головой. — Знаешь ли, занятия медициной в состоянии сбить с толку самого рассудительного человека. Мы, врачи, каждый день сталкиваемся с чудесным и необъяснимым. Ты и не поверишь, насколько легче мне стало сегодня во многом. — Она задумалась. — Хирург тоже может быть суеверным, как любой человек, — только и сказала она напоследок.

Они молча дошли до поджидавшего ее микроавтобуса.

Ройбен обнял Джима и пообещал позвонить в ближайшее время.

— Я понимаю, какую ношу на тебя взвалил, — прошептал он. — Понимаю, что заставил пережить.

— И теперь у тебя полон дом этих созданий? — тихо спросил в ответ Джим. — Что ты творишь, Ройбен? Куда ты движешься? Есть ли способ вернуться? Что ж, они обыграли всех, не так ли? И что теперь?