Дар выживания (СИ)

Устроив Валю, я направился уже наверх, но внезапно сам для себя понял, что смотрю на часы и обдумываю вопрос, который задам Евгеньичу, как только его найду. Дело было как раз во времени, точнее в том, что уже половина одиннадцатого утра. Срок ультиматума истёк, но наши пушки молчали. Я задал свой вопрос коменданту, и тот не знал, что ответить. Оперативный штаб подобные запросы не комментировал. Настроение моё упало. Неужели Главнокомандующий дал слабину? Теперь натовцы точно не уберутся. Теряясь в догадках, я бродил по убежищу, почти не глядя на людей. Народу нового очень много, но вести себя старались тихо, говорили полушепотом. Молодых основная масса. Кругом встревоженные лица, испуганные лица, недовольные лица. Никто не улыбался, потому что повода для веселья не было. Я заглянул в медпункт. Там профессор Павлов проводил лекцию для юных адептов Гиппократа. С наибольшим интересом заумные термины слушала Лиза, пытаясь с ходу вникнуть в суть и отдалить от себя вчерашние потери. Она же задавала большинство вопросов. Профессор отвечал не просто с удовольствием, а с неким упоением. Более того, он её очень хвалил. Особенно ему понравилось, как Лиза зашила опера. Так и говорил "чудесные стежки, волшебные ручки". Старый хирург ценил профессионализм, а если учесть, что операция проводилась в условиях стресса, то Елизавете спасибо вдвойне. Девушка густо краснела от комплиментов, ведь признание мастера для любого ученика на вес золота. Остальные из наших торчали в кубриках, нервное напряжение не спадало с людей. Все разговоры велись шепотом или вполголоса. Матери пытались успокоить праздные крики своих детей. Детям ведь не объяснишь, что мир на грани войны, которая может стать последней для человечества. Усилились посты за счёт прибывшего молодняка. На холме теперь находились четверо - по двое с разных сторон. На КПП аж шесть человек. Видимо, Прапор сходу пустил в наряды тех, кто хоть какое-то представление имел об оружии и службе в целом. Сам же он сейчас проводил учебные занятия с целой ротой парней и девушек из третьего списка. Сотня открытых ртов стала наградой за его усердие и ловко производимые руками действия с автоматом. Заметив меня, Денис уступил мне роль инструктора, сославшись на кучу дел. Я, пожав плечами, сменил командира. Подопечные офигели ещё больше, потому что то, чему учил их я, сильно отличалось от канонического владения оружием. Впрочем, не буду вдаваться в подробности, потому что это может занять много времени. Те, кто не был задействован в охране порядка, сидели без дела, но комендант придумывал развлечения, как мог. Назначались работники в помощь отцу, в столовую, уборщики. Незаметно прошёл обед, общий сбор с пламенной речью коменданта о правилах совместного проживания в бомбоубежище, очередные занятия с молодыми. Формировались караулы с постоянным составом. После обеда конвоем были привезены последние из списка номер три, и казалось, что все в порядке, но из-за взвинченности людей иногда возникали ссоры в кубриках, да и не все вняли речам Вышегородова. Ловили, в основном, нарушителей порядка, куривших в бомбаре, но комендант рекомендовал охране вести себя лояльно, поэтому наказания ограничивались предупреждением и беседой. Выходить курить в котельную, кстати, никто не запрещал. Это всё лень человеческая.

Снаружи тоже стало неспокойно, а причина оказалась банальной. Кто-то из жителей близлежащих районов прознал про убежище, некоторые посчитали, что находиться в нём безопаснее, чем дома, потому и приходили. Но пускать в убежище больше никого нельзя - такова директива командования, только вот попробуй объясни это озлобленному, голодному и обманутому народу. Далеко не все разворачивались и уходили восвояси, некоторые устраивали скандалы, а тех, кто посмел прийти с оружием, отгоняли очередями, стараясь никого не зацепить. Пока получалось, а мы без устали оповещали прибывающих в громкоговорители о том, что убежище закрыто. При этом до самого вечера комендант засыпал штаб запросами на разрешение принять людей, но пока ничего не выходило.