Даргер и Довесок (ЛП)

Однажды Воинствующему Псу во главе малочисленного отряда солдат предстояло сразиться с огромной армией. Заметив, что его люди не слишком рвутся в бой, он остановился помолиться в небольшом храме...

— Трижды брошу я кости — пошли мне знак об исходе битвы, — воззвал он к Небу.

Трижды бросил он кости, и трижды вы­пали шестерки. Весьма воодушевившись, солдаты бросились в бой и одержали победу.

Позже Воинствующий Пес позволил одному из солдат осмотреть те самые куби­ки из слоновой кости. Сколько бы их ни бросали, всегда выпадали шестерки.

— Все дело в отваге! — воскликнул Во­инствующий Пес. — И в капельке свинца.

Подвиги Воинствующего Пса.

Во всем Перекрестке не было покоев роскош­нее, чем в башне Желтого Журавля. Это знамени­тое сооружение возвели в эпоху Троецарствия, ты­сячи лет назад. Войны и пожары уничтожали баш­ню множество раз, но ее всегда отстраивали заново, хоть и не обязательно на прежнем месте. Последний раз это случилось во времена Утопии. Даргер ожидал контратаки противника с тех самых пор, как был взят город, и специально устроил штаб в башне, понадеявшись, что армия Трех Ущелий не станет сломя голову бросаться на штурм известной достопримечательности. Считалось, что где-то в башне живет Тайный Император со свитой. Второй этаж достался Белой Буре. Этажом выше разме­стился Даргер, будучи третьим по значимости че­ловеком после императора (тем более что Мощный Локомотив по-прежнему лежал в коме). Однако Довесок нашел друга не в покоях, а только на са­мой крыше.

День выдался холодным и хмурым, с неба моро­сил дождик. Даргер стоял, заложив руки за спину, и молча смотрел на темную туманную реку внизу.

— Давным-давно, — произнес он, — поэт Ли Бо поднялся сюда, дабы сочинить поэму, и обнару­жил на стене самое известное стихотворение Цуй Хао — «Башню Желтого Журавля». Уверившись в том, что никогда ему не добиться подобного совер­шенства, он удалился, удрученный и побежденный. Позже он все-таки сочинил здесь не менее великое стихотворение. Ли Бо слыл весельчаком и выпиво­хой, а вот его лучший друг, поэт Ду Фу, был его полной противоположностью — пессимистом и меланхоликом. Мне нравится думать, что именно Ду Фу, заглянувший в недоступные Ли Бо глубины Уныния, убедил друга вернуться и пером побороть­ся с безнадежностью.

— Не слишком ли обреченное у тебя настроение, дружище?

— Нам грозит верная смерть и неминуемое по­ражение. Остается надеяться лишь на то, что не­предвиденные и трагические повороты событий поджидают не только отдельных людей и их друзей, но и их врагов.

— Мы и не в таких переделках бывали.

— Я позволил главкому Хитрой Лисе провести себя как ребенка. Ее коварство как раз под стать Гениальному Стратегу, если бы только этот сукин сын существовал на самом деле. Хитрая Лиса до­ждется, пока мы совсем обессилим, и явится по­кончить с нами. Избавиться от высшего командования, в том числе и от нас, будет для нее проще, чем прихлопнуть муху.

— Обри, прости, что спрашиваю, но... чем это ты занят?

— Накручиваю себя, — осклабился Даргер. — Я как крыса, лучше всего сражаюсь, когда меня загоняют в угол и все кажется безнадежным. — По­сле паузы он добавил: — Как там поживает твоя новая семья?

— Не слишком хорошо. И Ужасный Надоеда, и Злобный Отморозок заразились, но за ними уха­живает Огненная Орхидея. Она запретила мне приближаться к членам клана. Говорит, что хочет огра­дить меня от эпидемии, чтобы я мог найти лекар­ство, но мне кажется, она просто пытается меня защитить. Вся ирония в том, что я почти наверняка невосприимчив к заразе. Редкие болезни действуют одновременно и на людей, и на собак.

— Значит, на твоих родичей можно не рассчитывать, если придется спасаться бегством?

— Увы, нет.

Даргер вздохнул и повернулся спиной к реке.

— От тебя так и веет целеустремленностью. За­чем ты меня искал?

— Чтобы передать, что Белая Буря хочет видеть нас обоих. Говорит, это важно. Но ничего больше.

* * *