Даргер и Довесок (ЛП)

— Возьми свою одежду, — сказала она. — Легенда такова: мы проторчали здесь наверху целую ночь, торгуясь. Ты, разумеется, уступил по всем пунктам. Не трудись раскрывать рот. Я позабочусь об остальном. Просто помалкивай и смотри пристыженно. Тебе это будет не трудно.

Довесок без колебаний повиновался. По обширному опыту Зоесофьи именно так реагируют мужчины, будучи начисто обставлены в сексуальном плане — с тихой и мрачной покорностью, порожденной унижением и надеждой на скорое повторение. Сколь примитивная животная реакция! Зоесофья почти не сомневалась в правдивости древней легенды о том, что мужчины — даже псы — произошли от обезьян, а женщины спустились с Луны.

Но в глубине глаз посла мелькал озорной огонек, который Зоесофья не могла разгадать.

— Прежде чем мы спустимся, дай-ка я проверю твою одежду. — Уверенно одернув его наряд в нескольких местах, Зоесофья придала Довеску слегка помятый вид. — Так гораздо лучше.

— Теперь можно мне отпереть люк?

— Какой удивительный вопрос! — высокомерно произнесла Зоесофья. — Я определенно не намерена делать это сама.

Когда Довесок и Зоесофья спустились по винтовой лестнице — Зоесофья, подобно богине, невесомо нисходящей на Землю, а Довесок — как грешник, низвергнутый с Небес, — оба обнаружили, что все Жемчужины дружно их поджидают. Тяжелые обвиняющие взгляды и сердитые размышления образовали настоящую стену возмущенной досады. За спинами красавиц смущенно переминались неандертальцы.

— Ну? — потребовала Русалка. Ее слово могло быть высечено изо льда.

— Посол де Плю Пресьё торговался упорно и энергично, — торжественно объявила Зоесофья, — и продержался куда дольше, чем я ожидала. Но в итоге я его измотала. Его решимость угасла, хотя я была еще готова продолжать столько, сколько потребуется. Результаты, рада вам сообщить, весьма интересны.

Русалка скрестила руки на груди так, что ее поза непременно одурманила бы мужчину.

— Да, но каковы они?

— Вкратце: посол и я в следующий вторник утром отправляемся в Теремной дворец. Мы встретимся с князем Московии наедине, и я представлю ему любые доказательства, какие потребуются… — Она сделала паузу, чтобы подчеркнуть сказанное. — Повторяю, любые доказательства, какие потребуются, дабы убедить его, что он будет полным идиотом, если не притащит нас всех к себе в спальню в ту же ночь еще до восхода луны.

Вопли восторга, поднятые Жемчужинами, были так пронзительны, что даже неандертальцы поморщились.

Подземных владык было пятеро.

Хотя обитали они в человеческих телах, вычислить находящиеся внутри машины не составляло труда, ибо они настолько презирали плоть, что не удосуживались «носить» ее как следует. Их металлические части не подходили по размеру выпотрошенным для маскировки организмам, но они отказывались изменять свои механизмы, хотя это бы не составило для владык никакого труда. Блестящая сталь торчала из плеча одного и из щеки другого. Наметанный глаз часто замечал крохотные искорки электричества, проскакивающие в открытом рту или пустой глазнице. Они сутулились, когда стояли, неестественно гладко скользили при ходьбе и, находясь в покое, аккуратно складывали поднятые руки перед собой, будто неиспользуемые инструменты.

Как только Аня Пепсиколова очутилась в конференц-зале, то сразу поняла, что у ее хозяев что-то серьезно разладилось. Во-первых, противостоять ей собрались все пятеро ее нечеловеческих властителей. А когда она проделала кружной путь к крепости, ее заставили ждать. Они явно собрались здесь ради нее.

Аня запалила новую сигарету от прежней и выбросила окурок, не затушив. Дым помог, хоть немножко заглушив вонь разлагающейся плоти.

— Вы посылали за мной. Думаю, вам есть что сказать.

Один из подземных владык наклонился над древним столом красного дерева, уперев ладони плашмя в полированную поверхность. Бархатные драпировки на стене за его спиной давно расползлись и порвались, а одежда властелина была лишь чуть меньше изношена. В бронзовых канделябрах, прежде служивших опорой для электрических лампочек, мерцали свечи, которые отбрасывали на присутствующих блеклый свет.

Второй подземный владыка медленно подался вперед и замер возле первого. Затем зашевелились третий, четвертый и пятый. Рот на безжизненном белом лице первой твари со щелчком раскрылся и дважды захлопнулся. Наконец, существо произнесло:

— Ты боишься нас?

— Ты слушаешься нас.

— Но послушание не то же, что страх.

— Ты должна бояться нас.

— Признайся, что боишься нас, Анна Александровна.

— Больше, чем вы можете себе представить, — неискренне пробормотала Пепсиколова.