Даргорея

Аккуратно, чтобы не повредить ноги, спустился. Приказал взять мечущихся животных на поводок, увести подальше, чтобы успокоить. Сам же подошел к гроту и, раздвинув гибкие ветви, заглянул внутрь. Мне бросились в глаза обрывок белой ткани и недоеденная сырая рыбина. Девчонка была здесь. Я взял в руки лоскут. Выпутался из ветвей и обернулся:

– Изабелла была в гроте, – сказал я, показывая находку Алмазу, – ниже по реке видели что-нибудь?

– Нет, – отрицательно завертел головой тот.

– Неужели Дария упокоила ее в своих водах? – понурившись, пробормотал я.

– Дядя, а правду говорят, что где-то здесь удда живет? – прошептал Беркут.

– Брат, ты что в бабкины сказки веришь? – усмехнулся Алмаз.

– Не смейся надо мной, брат! – с горячностью воскликнул Беркут.

– Удда, говоришь? – я поднял руку, останавливая их спор, – возвращаемся, нужно все рассказать Мирту.

Глава 9. Лес

Солнце стояло в зените. Прожигало листву насквозь, делая ее полупрозрачным зеленым палантином, которым укрылся лес от палящих лучей. С трудом разлепив глаза, я смотрела на резные листья, на синеву неба, лоскутками видневшуюся среди крон деревьев, слушала щебет птиц. Медленно приходила в себя. Голова гудела. Тело ломило, казалось, каждый сустав выворачивался и ныл. Приподнялась, села с надрывом. Ладони и ступни были грязные, в ссадинах и мелких порезах. Но старая ведьма не обманула, собаки не взяли след, и погоня прошла мимо. Прислушалась. Где-то недалеко журчал ручей. Струйки звенели легкой мелодией арфы, манили утолить жажду. Я поднялась и поплелась на звуки льющейся на камни воды, осторожно делая шаги истерзанными ступнями.

Родник пробивался из чрева горы тонкой струйкой. Наполняя каменную чашу, естественно сформировавшуюся из нагромождения камней. Переливался через края, падая маленьким водопадом на большой, сглаженный потоком валун и дальше бежал звенящим ручьем вниз к зовущей его реке.

Присев рядом с каменной чашей, я сбросила с плеч катанку с воткнутыми в нее сапогами. Так спешила от погони, даже не обулась. Вот и поранила ноги. Ворона! Сняла лук со стрелами. Осмотрела, вроде цело все. Стянула башлык и начала разматывать конструкцию, которую соорудила у себя на голове еще перед побегом. Даже самой смешно стало. Забавно выглядела, наверное, только зеркал нигде не было, чтобы полюбоваться на себя. Взяла в руки чашу, вот и пригодилась мне она. И шлемом побывала, и напьюсь сейчас родниковой водички с комфортом. Поднялась, подошла поближе, наклонилась зачерпнуть воды да так и обомлела.

– А-а-а-а! – мой дикий крик взбудоражил весь лес. Птицы затихли и вспорхнули с ближайших ветвей. Какая-то зверушка мелькнула в кустах и скрылась в расщелине.

С гладкой, зеркальной поверхности родника смотрело на меня отражение совсем молоденькой девушки. Как будто фотографию мою показали в юности, только волосы длиннее. Дрожащими руками я ощупывала свое лицо, тело. Дернула за прядь. Больно.

– Неужели это я? – прошептала, ошалело всматриваясь в образ, – надо взять себя в руки.

Зачерпнула живительной влаги, присела тут же на влажный камень. Маленькими глоточками стала пить вкусную, ледяную воду. И каждый глоток наполнял меня силой, энергией, скачущие мысли угомонились, анализируя и принимая происходящее.

***

Началось все с приступа. Дикая боль скрутила так, что я не могла даже вздохнуть. Сын-подросток гладил меня по руке, не зная, чем помочь. И только приговаривал: «Мама, ты ведь поправишься? Все будет хорошо?» К утру стало хуже. Поднялась температура. Сознание мутилось. С трудом передвигаясь по комнате, собрала в пакет вещи. Позвонила маме, попросила присмотреть за ребенком. Вызвала скорую.

– Малыш, тебе несколько дней придется пожить самому. Бабушка будет приходить. Если что, позвони братику старшему, он приедет, поможет.

– Хорошо, мамочка. Не волнуйся. Поправляйся только. Ты ведь быстро вернешься? – Глаза наполнились слезами. Я кивнула в ответ и слабо улыбнулась.

Как оказалась в скорой, как доехали в больницу, даже не помню. А дальше дни слились в серую пелену. Капельницы, уколы. Врач только головой качал. Стало понятно, что без операции не обойтись.

Соседка по палате, старушка древняя и сердобольная, все пыталась накормить меня:

– Ты поешь, милая, поешь. Силы тебе нужны. Дети-то есть?

– Да, два сына.

– А родители?

– И родители живы, слава богу.

– А сестры, братья?

– Есть. Большая у нас семья, дружная.

– Славно. Они якоря твои, помни об этом всегда. Люди должны рода своего держаться. Род силами питает, душу согревает. Человек в течение жизни обретает навыки и делится ими со своими родными, с Родом. Если род сильный, то человеку доступны даже самые древние знания. Они возникают как бы из ниоткуда. Это дары Рода. А уж как он ими распорядится, так жизнь его потомков пойдет. Поток родовой защищает, от болей, недугов спасает. На вот взварчику хлебни. Легче будет, – старческие руки приподняли мою голову с подушки и влили терпкую тягучую жидкость в пересохший рот, – о хорошем подумай, о добром, да поспи.