Дариар. Дорога к дому (СИ)

— Прошлой ночью вас такие незначительные нюансы не слишком то интересовали. Или я чего-то о тебе не знаю? Ты так часто упоминаешь свиней, что в голову сами собой закрадываются странные мысли о некоторых пикантных извращениях, которыми моя драгоценная половина предпочитает заниматься, оставаясь в одино… — Сиаэна быстро поднялась и вышла из ванны. Стремительно подойдя ко мне, даже не вытирая воду, которая стекала ей под ноги, она прервала поток пошлости, который лился из меня самым банальным способом — закатила мне пощечину. — Не советую даже пробовать повторять подобное. — Я резко повернулся к выходу, чтобы выйти из этой комнаты. От резкого движения к горлу подступила тошнота, и комната несколько раз сделала оборот вокруг меня. На ногах я устоял только чудом. Ну точно, либо остатки влияния отравы, либо меня снова напичкали какой-то дрянью. Раньше от головокружений я не страдал. Руку засаднило, и я бросил взгляд на татуировку, которая снова дала о себе знать.

Татуировка начала чесать с удвоенной силой, как только я обратил на нее внимание. Я не стал сдерживаться и с силой поскреб по ней пальцами, тем самым только усугубляя эти ощущения. Я краем глаза заметил, что эльфийка повернулась в мою сторону и о чем-то спросила. Смысл до меня не дошел, единственное, что мне хотелось это содрать с себя кожу с этим проклятым, нанесенным самим Доргоном, не меньше, рисунком, чтобы избавиться от возникшей вместе с раздражением боли. Неожиданно для меня Сиэана взяла мою руку и, быстро глянув на запястье, приложила к нему свои прохладные влажные руки. Стало заметно легче. По телу пробежала волна облегчение. Но я сомневался, что это облегчение продлится долго.

— Твоя магия отвергает навязанный брак, — проговорила она тихо, одновременно с этим прижимаясь ко мне, что породило во мне еще толком не забытые ночные ощущения, тошнота прошла, как и головокружение, но появился туман перед глазами вместе с усиливающимся жаром, проникающим в моей тело. — Союз должен быть добровольным и ни одна сторона не должна принуждать другую в своем решении, так говорится в пророчестве.

Пробормотав что-то маловразумительное, я хотел оттолкнуть Сиэану от себя, но руки не слушались. Она посмотрела мне в глаза и, решительно обхватив за шею, наклонила мою голову, крепко поцеловав. Видимо остатки действия зелья еще остались в крови, да и покладистость красивой женщины в моих руках явно было причиной, но отпускать ее мне больше не хотелось. Правда, затуманившая сознание страсть внезапно слетела, как только Сиэана проявила инициативу. Остался холодный оценивающий развращенный цинизм, непонятно откуда влезший в мою голову и подчиняющийся кредо: дают — бери, а потом можешь все взвесить и дать всестороннюю оценку. Что-то сомневаюсь, что эти мысли попадают под критерии добровольного союза, но я же так стараюсь, черти вас всех раздери! И кто мне теперь скажет, что я не прилагаю всех усилий к выполнению договора?

Глава 11

Моя одежда, оказавшись на полу, сразу же исчезла. Я так и не понял, куда она вообще делась, никаких вспышек или иных проявлений магии я не заметил, а спустя полминуты, мне уже было наплевать на то, куда же все-таки исчезла та куча тряпья, от которой я хотел избавиться с того самого мгновения, как увидел. Но я под угрозой смерти не смог бы сказать, кто именно снял ее с меня: я сам, или на редкость инициативная Сиэана. Дальнейшее действо происходило как в тумане. Но возбуждение, неестественное, словно я действительно проглотил ведьмино зелье, перепутав его со средством от головной боли, захватило мое естество. Вместе с возбуждением пришло чувство гадливости и несвойственная мне ранее брезгливость. Куда-то делся мой цинизм, а в памяти отложилось урывками как мы оказались на полу прямо перед ванной, и было чертовски неудобно, и я как мог переносил вес своего тела на руки, чтобы банально не придавить хрупкую эльфийку, но пол был мокрым, холодным и скользким, поэтому руки скользили, и я все-таки периодически наваливался на нее всем телом. Попытка поменять позу не привела ни к чему хорошему, потому что Сиэна после того как мы оказались на полу, больше никакого участия не принимала, и напоминала больше куклу, чем живую женщину. Помню, как было мерзко и стыдно одновременно, и как хотелось, впервые в жизни, чтобы все побыстрее закончилось. А еще не покидало ощущение неправильности происходящего. Вдобавок ко всему, я словно чувствовал на себе чей-то взгляд. Словно в стене это ванной комнаты просверлена дырка, через которую какой-то извращенец смотрит сейчас на любительскую порнушку с моим участием и самоудовлетворяется. Самое отвратительное заключалось именно в невозможности что-то сделать: уединиться в сортире и как следует поработать рукой, или же найти кого-нибудь посговорчивее, чтобы хотя бы удовольствие получить от процесса, а не просто чувство опустошения после разрядки.