Дариен

Нэнси не раздумывая протянула руку, но зашипела и отдернула ее, как только Доу вытащил из-за лацкана булавку и уколол ей палец. Ворча себе под нос, она сжала кончик пальца, пока на коже не показалась ярко-красная бусина. Доу смазал каплю крови пальцем и со щелчком раскрыл шкатулку, в которой оказался крохотный золотой диск с чем-то вроде паруса из того же металла; парус медленно поворачивался на странных шарнирах. Нэнси посмотрела на него с интересом: вещица была выполнена очень искусно, даже если отбросить всю ложь и выдумки насчет ее свойств. Доу коснулся кончика паруса измазанным в крови пальцем, а затем торжественно приподнял шкатулку и принялся вертеть ее в разные стороны, пока Нэнси раздумывала, что бы сделать: броситься ли к выходу или лучше рискнуть и попытаться выбить подъемное окно.

– Погоди… нет. Гляди, он поворачивается… да нет же! – Доу принялся возиться со шкатулкой, то открывая крышку, то захлопывая ее и постукивая по ней боковой стороной ладони.

– Да, я вижу, он вертится, – сказала Нэнси безучастным голосом. – Красивая штука, Доу.

– Не работает! Поворачивается, но не так, как нужно! – воскликнул он с неподдельной тревогой; впервые на него накатила паника. Он с трудом заставил себя посмотреть на кинжал, отложенный пока в сторону.

– О, Богиня, я должен проверить… – пробормотал он.

Доу швырнул шкатулку через плечо, словно она ничего не стоила, и потянулся к ножнам. Нэнси застыла, когда он достал кинжал, изогнутый, короткий, ужасно острый. На конце эфеса блестел гладко отполированный наконечник, вырезанный не то из слоновой, не то из обычной кости. На ней виднелась единственная темно-желтая смоляная буква, похожая на старую чернильную печать. К изумлению Нэнси, ей показалось, будто по всей длине кинжала замерцали пурпурные и золотые блики, и этого оказалось достаточно, чтобы вызвать у Доу Трифолда вздох облегчения, но уже через секунду зловещий клинок потемнел, его цвета потускнели, слились воедино в серости металла.

Девушка наблюдала, как он провел лезвием по постельному белью, оставив на нем след.

– О, Богиня, что ты натворила? – прошептал Трифолд. – Это ведь все ты, да? – он поймал взгляд девушки, и Нэнси увидела в глазах Доу неподдельную злость, будто она предала его. – Как ты это делаешь?

– Он был цветной, Доу, я видела, – сказала Нэнси. Она слегка отодвинулась, готовая в любой момент вскочить и броситься прочь или защищаться, если безумец с кинжалом в руках вдруг кинется на нее. Нож у нее имелся, в этом она не солгала. Она чувствовала, как он упирается ей в поясницу.

Доу медленно открыл и закрыл рот, глядя на тусклое лезвие.

– Цветной? – шепотом переспросил он. – Это все ерунда. Этот кинжал… он может разрезать все, Нэнси. Вернее, раньше мог. Камень, сталь, кость – все на свете, стоило лишь надавить посильнее. Он не раз спасал мне жизнь… – Доу поднял голову и смерил девушку жестким взглядом. – Это все ты, да?

– Ты обвиняешь меня в том, что я ломаю твои игрушки? – спросила она.

Девушка оперлась ногами о стул и наклонилась вперед, ее левая рука была готова в любой момент скользнуть за спину и схватить нож. Она никогда не видела Доу таким бледным и таким суровым. В нем не осталось ни тени того улыбчивого молодого человека, который с легкостью льстил ей и хвастался собою чуть ранее тем же вечером. Теперь же он смотрел на нее, держа кинжал вертикально перед собой, будто никак не мог решить, вонзить его в девушку или швырнуть через всю комнату вслед за компасом.

Нэнси шевельнулась как раз в ту секунду, когда он отвел взгляд. Если бы он замешкался хоть на мгновение, она мигом оказалась бы на другом конце комнаты и выскочила бы за дверь, пока он не успел ее схватить. Он намеренно дал ей такую возможность, но заслонил ей путь, едва она вскочила со стула. Тогда Нэнси увернулась от клинка – и налетела прямиком на кулак, который с треском попал ей в голову слева, а затем рухнула на деревянный пол без сознания.

Глаза Доу расширились, когда он увидел, что Нэнси лежит без чувств. Он сработал не очень аккуратно, хотя в тот момент его это не слишком заботило. Боль утраты затмила все другие чувства. Он медленно сел на кровать и потер челюсть ушибленной рукой. В другой руке он по-прежнему сжимал кинжал, который украл в свое время из дома мертвеца, рискуя жизнью. Старик был известным коллекционером: младший сын дома Сарацинов, который так и умер холостяком. Доу проскакал через весь Дариен, чтобы разграбить его дом, прежде чем хоть кто-то додумался до этого. Но его все равно едва не схватили и он чуть не сломал ногу, убегая от преследователей. Ему удалось ускользнуть из дома за секунду до того, как стража Сарацинов взяла под защиту собственность покойного. Это было одно из самых ранних и самых увлекательных его приключений. Они так никогда и не заявили о краже.