Дарина

Но, когда Дарине стукнуло пять, Михаил позвонил Клавдии, чтобы сообщить, что его освободили, и спросить, можно ли навестить дочь. Клавдия обещала подумать, надеясь найти повод тактично отделаться от Михаила.

Повязывая фартук, Клавдия заглянула в комнату Дарины:

— Дарина! Если через десять минут я обнаружу твои игрушки всё еще разбросанными по комнате, то ты обнаружишь себя наказанной в углу. Поняла? Давай, пошевеливайся, скоро гости придут.

Дарина, не поднимая головы, цокнула и легонько кивнула.

— А бабушка меня не заставляет убирать игрушки, — пробормотала она.

— Я не бабушка! — крикнула Клавдия с кухни.

Побросав кукол, плюшевых мишек и зайчиков в пластиковый ящик, Дарина притопала на кухню:

— Мам, а где Магна?

В ту же минуту раздался душераздирающий кошачий вопль, а вслед за ним шлепок где-то внизу.

Клавдия кинулась на балкон и свесилась:

— Да твою ж мать, Магнолия! Опять?

Дарина взобралась на подоконник, выглянула в окно и наблюдала, как мать в фартуке выбегает из-за угла дома, подхватывает испуганно застывшую кошку и метется обратно.

Едва Клавдия успела накрыть на стол, в дверь позвонили.

— Юля, — обняла ее Клавдия, — давно не виделись.

— Да, целую вечность, — подыграла Юля игриво. Они виделись вчера на работе.

Следом пришла Рита. От нее всегда так и веяло спокойствием. Рита тоже работала в отделе рекламаций, ее Клавдия взяла на работу прямо перед своим декретным отпуском и, вернувшись, была приятно удивлена отлаженностью и четкостью работы новой сотрудницы.

Клавдия доставала горячее из духовки, когда, держа подмышкой альбом и карандаши в руке, на кухню пришлепала Дарина:

— Мам, заплети мне косичку.

— Давай потом, — ответила Клавдия, — тебе нельзя на кухню, мы ведем взрослые разговоры, а тетя Рита курит.

Рита, на отлете державшая мундштук с длинной сигаретой, быстро встала, разгоняя дым, и вышла на балкон:

— Ничего! — крикнула она, — я могу выходить на балкон, ничего страшного.

Дарина тем временем забралась на стул матери, отодвинула тарелку, чтобы поместился альбом, и разложила карандаши.

— Борис Алексеевич просто не понимает, — говорила Клавдия, расчесывая волосы Дарины, — девяносто процентов претензий справедливы, их не решить вежливым «спасибо за обращение». Вернее, мы-то решаем, успокаиваем покупателей, оформляем возвраты, не допускаем негативных отзывов на сайте, но количество недовольных быстро растет. Никто в компании не озадачен тем, чтобы хоть что-то исправить, проанализировать статистику по наиболее частым обращениям. Я эту статистику веду (не знаю, правда, зачем) и каждую неделю Борису Алексеевичу отправляю по электронной почте, хоть он и не просил, но толку-то? Никто и не чешется.

— Он хочет, чтобы мы сдерживали всю эту лавину недовольства, и не дай боже до него докатится хоть одна претензия.

— Так и есть. Но само собой всё не разрешится, я говорила ему уже раз сто…

— Мам, смотри, — показала Дарина, — это папа в космосе.

Клавдия поднесла рисунок к глазам:

— А откуда тут решетка?

— В космосе нет решетки?

— Нет. В космосе нет никаких решеток. Еще одно необъяснимое явление, — обратилась она к подругам, глазами показывая на Дарину.

Юля покрутила вино в бокале:

— Моя такая же. Дети откуда-то всё знают. Где-то что-то услышала, может, бабушка с кем-то обсуждала.

— В том-то и дело. Бабушка не знает. Дарина, всё, ступай рисовать в комнату, ты мешаешь нам разговаривать. Еще и Миша позвонил, помните, я рассказывала? Он-то откуда узнал о Дарине?

— Ты не спросила?

— Да нет, какой там! Я была так удивлена, что и в голову не пришло. Неприятно удивлена его звонком, мы с Дариной и без него обойдемся. Зачем ребенку отец-уголовник? Чему он ее научит?

Пожав плечами, Клавдия вернулась к наболевшему:

— Но это ладно. Я думала, что Борис Алексеевич смягчился, стал более адекватно относиться к нашему отделу, к нашей работе, начал ценить наши достижения, мы ведь очень стараемся вернуть лояльность покупателей, и нередко удается! но, оказалось, он тогда просто испугался меня беременную! Вот оно что! Как только вернулась с декрета — понеслось. Это не так, показатели низкие, отчет переделывай… «я разочарован».. скотина.

Раздался звонок в дверь.

— Никого больше не жду, — ответила Клавдия на взгляды, — может, соседка?

Но за дверью была не соседка. За дверью стоял Михаил, папа Дарины. Клавдия от неожиданности попыталась захлопнуть дверь, но Михаил успел поставить ногу:

— Клавдия, ну чего ты? Я пришел повидаться с дочерью.

Клавдия отпустила дверь и, насупившись, сделала приглашающий жест.

— Ты прекрасно выглядишь, — с улыбкой сказал Михаил, вручая Клавдии букет хризантем и коробку конфет, — ни за что не дал бы тебе больше сорока.

— Мне тридцать восемь.

— Как это? Шесть лет назад, когда мы познакомились, тебе уже было тридцать восемь.

— Мне было тридцать два.

— А.

Михаил тоже ничуть не изменился. Он был всё так же красив, всё так же слегка сутулился и всё так же приятно пах дорогим пряным парфюмом.

— Папа? — Дарина стояла в проеме, прижимая к себе плюшевого кролика.