Даринга: Выход за правила [СИ]

Назовись Одиссеем — и можешь терять ключи,
Ты домой не вернёшься, ты знаешь об этом сам.
Ты себя подарил колыбели морских пучин,
Ледяным перевалам, волшебницам, парусам.[2]

Он понял, что тоже неосознанно улыбается. И опустил глаза к тарелке, избегая взглядов подчиненных.

Покончив с едой, они пришли в рубку, где частично был наведен порядок. Тела унесли в холодильник, разбитые кресла и экраны убрали. Риндир привычно шлепнулся на свое обычное место и, поиграв кнопками, вывел на экран изображение. Уж на что Альв не был эмоциональной личностью, и сквозь долгое напластование усталости — но просто замер в восхищении, потерявшись в пространстве, на котором опаловым и голубым сияла неизвестная планета. В ней почти не было сухих коричневого, серого, черного цвета безжизненных пустынь. Не было ядовитой сине-зеленой зелени беспощадных джунглей. Не было жестких абрисов видных и из космоса городов. Она сияла, как невеста на выданьи, бериллом океанов, среди которых раскинулись уютные материки и архипелаги под пологом кислородной атмосферы. Информация бежала по кромке экрана, выдавая невозможное: «Твиллег» нашел планету, где можно жить — без скафандров, без терраформирования… Настоящее чудо.

За спиной громко вздохнул Люб, заставляя капитана очнуться.

— Как мы ее назовем? — спросил Альв шепотом. Ему так хотелось дать открытой планете имя Фиры, но…

— Вообще-то мы все это должны решать, — штурман пятерней взъерошил короткие рыжие волосы.

— Только не прикидывайся, что у тебя идей нет, — фыркнул врач.

— Неринга… Я в детстве сказку прочитал и в нее влюбился, — Риндир щелкнул себя пальцем по кончику носа. — Можете смеяться, но она была храбрая, и сражалась с драконом…

— Сойди уже ты с этих драконов, — пробурчал Сингард. — Нельзя название с «не» начинать. Да и в реестре открытых планет Неринг, как собак, без обид.

— А как тогда? — обиженным тоном спросил Риндир.

— Дар… Или, если обязательно считать ее женщиной — Дара.

— Дар в реестре тоже… — вывел список штурман. — Да и как-то обыденно слишком.

— Не ссорьтесь, мальчики! — вклинилось по громкой связи ехидное контральто Ауроры, заставив первопроходцев вздрогнуть. — Назовите Дарингой, чтоб никому не обидно было. А у нас проблем и без того хватает, чтобы над названием застревать. Так что давайте, давайте, действуйте.

— Да чтоб ее, — мрачно зыркнул на динамики Сингард. — Весь момент испаскудила.

Глава 5

Все следующие дни члены экипажа «Твиллега» работали как проклятые или как одержимые. То, чем обычно исследовательские корабли занимаются месяцами даже при помощи мощного искусственного интеллекта, им надо было хотя бы приблизительно сделать за два-три дня. В лучшем случае, за неделю.

Выкладки Эсфири Бьянки и Янсона Цикория по поводу ИИ проверили и перепроверили и решили приземлиться на Дарингу как можно скорее, благо, по параметрам она являлась едва ли не близнецом Земли. Риндир даже приставал ко всем, что, вероятно, червоточина привела «Твиллег» в параллельное пространство или в земное прошлое.

— Ты только на бабочку не наступи, — хмыкал Сингард. — Не нужон нам фашизм в Америке.

И спросил, потирая лоб:

— А не напомнишь ли мне, милый друг, как определить силу тяжести планеты, на ней не высаживаясь?

— Если знаешь массу планеты и ее радиус, то по формуле:

G= γ×M×m/r², где γ — гравитационная постоянная = 6.67×10^-11 м³/(кг×сек²), M — масса искомой планеты, r — радиус искомой планеты. Массу можно определить по плотности, а плотность — хотя бы по взятым с планеты пробам, m — масса тела, берешь ее равной единице, — оттарабанил Риндир, не задумываясь. — А почему ты спрашиваешь? Вроде должен был знать.

— Знал, но забыл, — печально ответил Люб. — У меня другая специализация.

— Можно еще проще. Зонды, посланные к планете, включают двигатели для смены или корректировки орбиты, затрачивая определенное количество топлива… В общем, не парься, мы пересчитали. G там единичка с тысячными долями, которыми спокойно можно пренебречь. Идем, нас в зале для совещаний ждут.

Все-таки они немного опоздали, хотя, услыхав из коридора сакраментальное «Хьюстон, у нас проблемы», прибавили шаг. И удостоились хмурого взора и выставленной челюсти госпожи Ауроры.

— Простите! Простите!