Дарю игру

— Я понимаю, — сказал Лука Александрович, — что не о себе ты заботился, а о товарищах. Но тебя не смущает, что все так легко получилось? Что так просто оказалось накормить ребят, когда вокруг столько людей недоедают? Вспомни, сколько ты заплатил за соль в Баку и сколько там, в Баку, стоят яйца и картошка. Вспомни также, сколько зарабатывает твоя мама. И теперь все сопоставь. Что-то здесь не сходится, не так ли? Правда, за руку тебя никто не схватил, спекулянтом никто не назвал. Но суть-то от этого не изменилась! Приведу другой пример. Ты плывешь на соревнованиях сто метров и перед стартом тебе стало известно, что на повороте не будет судьи и, стало быть, ты незаметно для остальных можешь повернуть, некоснувшись стенки, и сэкономить на этом секунду, а то и две. Совершишь ли ты такой обман? Думаю, что нет, потому что ты честный спортсмен. Но честный спортсмен не может быть нечестным человеком.

— Вы, наверное, правы, Лука Александрович… Я просто плохо подумал… Да, нельзя было так поступать. Выходит, мы себя поставили в лучшие условия, чем все остальные спортсмены.

— Если б только спортсмены, — вздохнул Иоакимиди. — Всему народу трудно. Но ведь уже стало получше, замечаешь, Како?

— Да, конечно, я вижу.

— Так что тем более можно обходиться без… соли. А?

— Лука Александрович, я все понял…

Опозорились они в Москве. Провалились с треском. Конечно, можно было винить и жребий, который беспощадно свел тбилисцев сразу же с московскими торпедовцами. После матча Како не мог вспомнить, держал ли в руках мяч. Москвичи с неторопливой снисходительностью забили им десять мячей, на чем и успокоились, решив, что счет 10:0 достаточно убедителен. Другие матчи вспоминать было еще тоскливее.

Однако Како огорчался недолго. Во-первых, понимал, что по заслугам и честь. А во-вторых, отношение его к водному поло было в ту пору не более заинтересованным, чем, скажем, к футболу или баскетболу. «Ладно, — думал он, — скорее домой, и — на дорожку».

Однако на пути к дому он все время ловил себя на мыслях об игре. Наконец-то он увидел настоящее водное поло, истинных мастеров этого дела. Уже в Горьком ему довелось играть против самого Леонида Мешкова, но теперь, увидев его вновь, Како понял, что в той показательной игре Мешков просто забавлялся, не мог позволить себе играть всерьез против мальчишек.

Здесь же, в матче «Торпедо» — ЦДКА, он увидел Мешкова совсем иным. Да не его одного — целое созвездие мастеров, быстрых, маневренных, техничных.

Видимо, с этого московского турнира и началось обращение Како в ватерпольную веру. Оно было еще неосознанным. Пока лишь пробудился интерес к игре, Како увидел ее новыми глазами, пусть еще не восторженными, но уже любопытными или, скорее, любознательными. Во всяком случае, теперь во время тренировочных игр он нет-нет да и пытался по памяти исполнить некоторые запомнившиеся приемы. В Москве он, пожалуй, впервые увидел, как остроумными перемещениями игроков можно создать опасную ситуацию у чужих ворот или как малыми силами защитить свои. Оказывается, и к водному поло можно относиться, как к шахматам. «Но если так, — продолжал размышлять Како, — то можно и самому искать неожиданные, новые решения игровых ситуаций. Даже самому придумывать технические приемы. И уж во всяком случае как-то иначе выполнять известные».

Ну, почему, скажем, нельзя ложиться с мячом на спину? Ведь правилами это не запрещено. Почему не принято бросать мяч по навесной траектории? Почему все принимают мяч только на прямую руку? Чем объяснима такая мода? Кто сказал, что нельзя или невыгодно бросать мяч с воздуха, а не с воды? Кто узаконил эти пресловутые «ударные» точки, с которых бьют по воротам? Все ведь зависит от ситуации.

Он вспомнил, как в сорок третьем, когда он впервые попал в бассейн и прыгнул в воду, то более всего боялся поднять фонтан брызг. На Куре почитался степенный стиль плавания. Но оказалось, что это всего лишь нелепая мода. И вот теперь Како все больше склонялся к мысли, что многое в водном поло — сродни плаванию «по-курному».

1948 г. Тбилисское «Динамо». Первый слева — тренер команды Л. Иоакимиди, четвертый — П. Мшвениерадзе, с мячем — Г. Харебов

После всего сказанного можно предположить, что отныне в далекой южной ватерпольной глуши воспылал неслыханными идеями и стал их поочередно воплощать в жизнь новый спортивный изобретатель, тогда как столичные знаменитости безмятежно дремали на лаврах, не являя миру ничего нового. Но это не так. Сама игра в тот период стала резко меняться, а нашему герою сказать свое веское слово суждено было еще нескоро. Однако…

Сейчас никто уже не помнит, что это был за матч. Ясно, что не официальный, так как никаких записей или протоколов не сохранилось. Игра проходила все в том же тбилисском бассейне в мутной, «курной» воде. Против команды Мшвениерадзе играли братья Зураб и Ростом Чачава, непробиваемый вратарь Калаушин. Остальных участников матча память очевидцев не сохранила.