Дарю тебе небо – Дорога в Вечность

– Как хочешь. Там нет никаких секретов и ничего выдающегося, что стоило бы прятать от глаз людей. Правда, – он опустил запрокинутую кверху голову и очень серьёзно посмотрел на мать. – Понимаешь… В рисунках Стаса было нечто такое… Неподдельное. Настоящее. Как будто бы он пропускал все свои эскизы через себя. Как будто чувствовал живые небеса изнутри. Ну, не знаю, как тебе объяснить.

Марина Сергеевна ласково улыбнулась:

– Я понимаю.

– А вот мне этого не дано, – тихо продолжил Влад. – Все мои попытки отобразить небо, перенести его на бумагу или холст жалки и ничтожны в своей сущности. Нет, я не завидую брату. Я просто стараюсь быть честным перед самим собой.

– Это хорошо, – Марина Сергеевна слегка потрепала сына по макушке. – Это значит, что ты у меня уже стал взрослым и ответственным. И всё-таки… Покажи мне как-нибудь свои рисунки. Хоть ты и мой сын, но, думаю, я смогу оценить их объективно. Во всяком случае, мне есть с чем сравнивать, – она печально вздохнула, вспомнив поистине невероятные в своей сущности, совершенные в оттенках и настроениях зарисовки небес Стаса. – Вполне возможно, ты слишком строг к себе.

– Ничуть, – возразил Влад. – Я знаю, о чём говорю.

К ним подошла уличная торговка с плетёной корзиной в руках и стала предлагать товар, нахваливая его качество и вкус на причудливом абхазском наречии. Марина Сергеевна придирчиво оглядела небольшие колбаски, называемые здесь «аджинджухуа», в России же именуемые чурчхелой, с изящными изгибами по своим внешним контурам. Колбаски, сделанные по национальной традиции из орешков – грецких и фундука, были нанизаны на толстые нити и аккуратно покрыты слоем загущённого мукой виноградного сока. Марина Сергеевна выбрала по две довольно плотненькие на ощупь колбаски обоих видов, оплатила покупку и протянула сыну пару отменных сладких заморских диковинок – одну с грецкими орехами, одну с фундуком.

– Спасибо, мам, – поблагодарил Влад, осторожно ухватившись за нитку одной из колбасок обеими руками и слегка надкусив свой нежданный десерт. – Очень вкусно. Так вот… – он поспешил вернуться к волновавшей его теме. – Знаешь, о чём я подумал? Я, кажется, не так давно понял секрет изумительных рисунков Стаса. Открыть его тебе?

Марина Сергеевна снова с внимательной покровительственностью посмотрела на сына и кивнула. Ей было и в самом деле интересно, что думает Влад о художественном мастерстве своего брата, как он интерпретирует его рисунки. Может быть, в объяснениях Влада она найдёт зацепку, которая позволит ему самому поверить в себя, настроиться на творческий лад и снова попробовать свои силы в том, к чему у него и в самом деле лежит душа? Марину Сергеевну порадовала эта мысль, она приготовилась выслушать сына и, если это потребуется, дать ему дельный совет.

– Всё очень просто, мамуль, – ответил Влад, серьёзно взглянув в большие серые глаза матери, которые в данный момент внимательно изучали, казалось бы, каждую чёрточку его лица. – Просто Стас – прирождённый пилот. Он чувствовал небо каждой своей клеточкой, у него это было в крови. Поэтому он просто не мог рисовать иначе. Понимаешь?

– Ну, кровь-то у вас одна, – Марина Сергеевна улыбнулась. – Так что ты у нас тоже, получается, прирождённый пилот, разве не так?

– Да, – Влад слегка опустил голову; было видно, что он глубоко задумался. – Я тоже так считал… до поры до времени. Но, очевидно, я ошибался.

Марина Сергеевна продолжала пристально смотреть на сына, ожидая объяснений.

– Мне кажется, всё то, что со мной случилось, – это своего рода знак судьбы. Предостережение против моего желания стать пилотом.

Влад почувствовал, как рука матери мягко обхватила его за плечи, даруя такую необходимую ему сейчас защиту и поддержку.

– Ясно же, что я не такой, как Стас. У меня изначально иные склонности, иные увлечения. И управление самолётом – это не для меня. Я не в состоянии почувствовать небо настолько же глубоко и досконально, насколько его чувствовал мой брат. И то, что у меня не получается рисовать небеса столь же живо и качественно, как это делал Стас, только доказывает, что это так.

Влад и его мать подошли ближе к морю, где их моментально окружили гомонящие чайки, выпрашивая добычу. Влад покрошил им остатки мамалыги и оторвал с нити знатный кусок аджинджухуа, на который накинулись сразу четыре белоснежные птицы с чёрными кончиками слегка оттопыренных крыльев, чтобы растащить заветное лакомство в мгновение ока.

Влад с умилением улыбнулся:

– О как! А я думал, что чайки любят рыбу. Я ж только ради прикола кинул им эту штуку, – он выразительно кивнул на свисавшие с толстой нити остатки аджинджухуа в своей руке. – Не думал, что они так резво набросятся на неё и сметут всё подчистую. – Он проводил взглядом одну из белоснежных красавиц, которая, подхватив солидный кусок сладкой добычи, величественно взмахнула крыльями и устремилась в морскую даль.