Дарю тебе небо – Дорога в Вечность

– Но почему? – Марина Сергеевна опустила руки, продолжавшие деликатно ласкать голову и плечи сына; в голосе её звучало недоумение.

– Ни Лада, ни сама Лида не хотят, чтобы мы туда ездили. А раз это так, об этом не может быть и речи.

– Вот как? – Марина Сергеевна была в смятении. – Ну что же, тогда будем надеяться, что всё разрешится. Я знаю, что ты переживаешь за Лиду, сынок. Но ведь если она так решила, значит, понимала, на что идёт, верно?

– Дай-то бог, чтобы и в самом деле понимала, – произнёс Влад, тихонько вздохнув.

– Это единственная трудность, которая создаёт препятствие для вашей свадьбы с Ладой? – мягко обхватив плечи сына, спросила Марина Сергеевна.

– Нет, – ответил Влад, понизив голос. – Не единственная. Скорее, одна из многих.

Зачем мать спрашивает, если и сама всё понимает? Разве Влад в его теперешнем положении может быть той опорой и поддержкой, которая необходима Ладе? Что он может предложить привлекательной во всех смыслах, здоровой девушке, если сам он с неотвратимой неизбежностью слепнет день ото дня? Да, пока он может лепить, а также – понемногу чертить и рисовать, а значит, приносить хоть какую-то пользу. Но никто не знает, как долго это может продлиться. А что потом? Он снова будет жить на деньги своих родителей и Лады? Как последний альфонс? Для Влада страшно и унизительно было даже подумать об этом.

Учитывая эти соображения, Влад старался сдерживать себя, чтобы не дать Ладе повод думать, что их отношения могут выйти за рамки дружеских. Он считал, что так будет лучше. Во всяком случае – честнее по отношению к Ладе. Она не должна заметить, что он втайне сходит с ума от одного лишь взгляда в её сторону, что ежедневно, ежесекундно борется с искушением обнять эту милую девушку и поведать ей о своей любви.

Нет, Лада не должна об этом узнать. Но, Господи, как же это трудно – почти постоянно быть рядом с Ладой, видеть в её глазах пронзительную, перехлёстывающую через край неизбывную нежность и делать вид, что его это не касается! Нет, Влад не был настолько тщеславным, чтобы мечтать стать таким, как прежде. Он не искал простых путей, чтобы добиться расположения Лады. Но одно он знал твёрдо: если он поймёт, что эта милая девушка и в самом деле испытывает к нему хотя бы симпатию, хотя бы нежность – именно симпатию и нежность – подлинные, первозданные, а не с горькой и унизительной для него примесью жалости, – он будет добиваться её взаимности честно и открыто, не прячась за тенью погибшего брата, к которому Лада наверняка по-прежнему оставалась неравнодушной.

Но для того чтобы позволить себе хотя бы изредка мечтать о такой возможности, Влад должен всеми правдами и неправдами выкарабкаться из того положения, в котором он находился теперь. Он просто обязан твёрдо встать на ноги, чтобы обеспечить любимой девушке ту жизнь, которую она заслуживает. Лишь при условии, что он станет самодостаточным человеком, способным создать для Лады надёжный тыл, он наберётся смелости просить её руки. Только так и никак иначе!

Пока же ни о чём подобном не может быть и речи. Близорукость на единственном видящем глазу Влада по-прежнему прогрессирует. А это лишь увеличивает его шансы стать для Лады и для своих родителей жалкой обузой и никоим образом не сочетается в его представлении с той надёжной гаванью, которую он так хотел бы предоставить для такой милой, такой желанной и самой лучшей девушки на свете!

Поэтому Влад запретил себе хотя бы на мгновение помыслить о том, что для него возможно счастье – столь трудное, столь выстраданное. А впрочем, нет. Не совсем запретил. И вот тому доказательство: огромная ласточка, как бы парящая в небесах. Живой символ его надежды, его немой укор. Пора бы уже быть честным до конца – хотя бы перед самим собой. Ведь вот она – небесная ласточка, которую Влад с каким-то остервенелым упорством продолжал лепить изо дня в день. Для той единственной во всём мире девушки, которой он – вопреки всему – всё же надеялся посвятить свою жизнь и которую, пусть и втайне от всех и прежде всего, очевидно, от самого себя, горячо мечтал однажды назвать своей.

– Сынок, ты пойми, – продрался сквозь вихрь мыслей Влада мягкий голос Марины Сергеевны. – Есть реальные трудности, а есть трудности, которые человек создаёт себе сам. Они существуют только в его собственной голове. Так вот. Все трудности, которые ты напридумывал себе с Ладой – они как бы и не трудности вовсе. Эти преграды ты поставил в своей голове. И просто боишься, наверное, их убрать и увидеть своё счастье. А оно, твоё счастье – вот оно, рядом с тобой. Только протяни ладонь – и прикоснёшься к нему. Разве не понимаешь?