Дарю тебе сердце

Хантер покачал головой, думая о молодых храбрецах, воевавших под его началом. Днем и ночью, под палящим солнцем и проливным дождем они оставались в окопах, грязные, усталые, ослабевшие. Многих подкосили дизентерия и малярия, донимали вши, но, несмотря ни на что, они продолжали храбро сражаться за свою землю, полные решимости держаться до тех пор, пока ангел смерти, постоянно маячивший за спиной каждого, не постучит по плечу и не скажет, что настал его черед отправляться в мир иной. Храбрые воины удерживали позиции, не жалуясь на тяготы службы, смертельная опасность больше не вызывала у них страха.

Но кое-что в жизни никогда не меняется. Красивые и мужественные девушки Виксберга смотрели на молодых солдат, как на героев. Хантера, одного из самых красивых офицеров, их внимание одновременно и смущало, и забавляло: когда он уезжал из Виксберга учиться в колледж, некоторые из нынешних девушек были шести-семилетними девчонками, а сейчас они повзрослели и искали приключений. Когда темнело, молодые красивые офицеры, казавшиеся их юным поклонницам чуть ли не богами, приходили в гости в землянки. Здесь при свечах их сажали за столы, украшенные свежими цветами, и угощали домашней стряпней. Гости и хозяева распевали песни и на один вечер забывали о суровой реальности военных будней.

Хантер, хотя его не раз приглашали, никогда не ходил в землянки. Когда офицеры не могли оставить свои посты, юные леди, столь же отважные, сколь и прекрасные, на закате солнца сами приходили на позиции, не боясь пуль и снарядов.

Хотя все знали, что Хантер женат, несколько девушек, считая его неотразимым, тайно вздыхали по нему. Не раз при свете луны к светловолосому уроженцу Виксберга поворачивалось улыбающееся женское личико, не однажды женский голос напоминал ему, что город в осаде, отрезан от всего мира и один-другой поцелуй, подаренный другой женщине, никак не повредит его жене, оставшейся в Натчезе. Польщенный вниманием Хантер обычно только усмехался в ответ. Когда какая-нибудь юная леди дарила ему пару собственноручно связанных носков, он благодарил и смущенно улыбался. Когда женские ручки вставляли ему в петлицу цветок, а сама девушка пыталась поймать его взгляд и в ее глазах можно было прочесть недвусмысленное приглашение, Хантер стоял неподвижно, как изваяние. Порой при виде обращенного к нему девичьего лица, на котором читалось откровенное восхищение, сердце Хантера начинало биться быстрее, но все же не настолько, чтобы он забыл об оставшейся в Натчезе красавице жене, которую он по-прежнему любил, хотя она и предала его с другим мужчиной.

В мире, где все смешалось и перевернулось с ног на голову, романтика побеждала смерть. Между одинокими офицерами из Теннесси, Миссури, Луизианы, Миссисипи и Джорджии и отважными юными леди, преклоняющимися перед ними за бесстрашное сопротивление презренным янки, которые пытались отобрать у них город и лишить привычного образа жизни, завязывались серьезные романы. Полковник Александер с удовольствием беседовал с веселыми, приятными молоденькими девушками, их общество помогало ему вспомнить о тех жизненных ценностях, за которые он сражался. Однако ему было неловко пользоваться таким вниманием, когда его подчиненные лишены столь приятной возможности на время забыть о трудностях. Даже в обществе благоухающей духами юной красавицы с шелковистыми волосами и мелодичным голосом, сидящей почти вплотную к нему, Хантер ловил себя на мысли о храбрых молодых солдатах, оставшихся в окопах и не получающих подобной компенсации за тяготы военной жизни. Молодые люди, оказавшиеся вдали от родного дома, тосковали по подругам и женам, не зная, суждено ли им когда-нибудь встретиться вновь. Эти одинокие молодые солдаты куда больше нуждались в обществе хорошеньких девушек, чем он, Хантер, но вместо этого получали помощь почтенных матрон, по возрасту годящихся им в матери. Если бы Хантер мог направить все внимание, которое ему уделяли девушки, на своих подчиненных, тоскующих по нежности и женской ласке, он бы не раздумывая сделал это.

К пятнадцатому июня и без того отчаянное положение осажденных еще более ухудшилось. Хотя в последние дни ходили упорные слухи, что генерал Джонстон получил двадцатитысячное подкрепление и со дня на день придет к ним на помощь, никаких реальных подтверждений тому не имелось. Длинные жаркие летние дни тянулись один за другим, а никакой помощи извне не поступало. Курьерам все реже удавалось прорваться сквозь кольцо союзных войск, блокировавших город, и недостаток боеприпасов ощущался все острее. Но с провизией дело обстояло еще хуже, голодающие конфедераты дошли до того, что стали есть мулов.

В сумерках Хантер, совсем исхудавший, обедал со своим адъютантом, не обращая внимания на проносящиеся над их головами снаряды и мины.

– Знаете, капитан, – заметил Хантер, с трудом прожевав жесткое, недоваренное мясо мула, – по-моему, это вкуснее лучшего ростбифа, какой мне только доводилось пробовать.

Капитан усмехнулся и облизнул губы.