Дарю вам праздник

Логичная алогичность была лишь одним из множества противоречий натуры Тисса. Великая Армия, которой он посвятил себя, была жестокой организацией ожесточенных людей. Он и сам был сторонником насилия — нелегальная газета «Истинный американец» сходила с нашего станка, и я не раз видел скомканные гранки с крупно набранными предупреждениями: «Убирайся из города, конфедератский ПРИХВОСТЕНЬ, не то ВА ТЕБЯ ПОВЕСИТ!» И, однако, всякая непримиримость, кроме непримиримости в интеллектуальном поединке, была ему отвратительна; его свирепая мстительность по отношению к вигам и конфедератам объяснялась тем, что он жестоко страдал из-за кошмара, в который они ввергли страну.

Пондайбл и другие — все чем-то неуловимо похожие друг на друга, хоть бородатые, хоть нет — часто заходили в магазин по делам Великой Армии; уверен, многие поручения, по которым меня гоняли во все концы города, двигали — или предполагалось, что двигали — вперед дело освобождения. Те, кто расписывался в получении принесенного мною значком Х — а Тисс, по крайней мере, поначалу, был очень строг относительно уверенности в доставке, — не слишком-то походили на покупателей наших товаров.

Меня радовало, что, если исключить самую первую беседу с Пондайблом, никто не делал ни малейших попыток склонить меня к вступлению в ВА. Но в то же время я был озадачен и, признаюсь, слегка задет. Тисс, похоже, почувствовал это, потому что как-то раз ни с того ни с сего принялся излагать очередную доктрину, которая могла бы послужить мне косвенным объяснением.

— Существуют, Ходжинс, типы деятельные и типы созерцающие. Одни воздействуют, другие подвергаются воздействию. Одни изменяют ход событий, другие наблюдают его. Конечно же, — поспешил оговориться он, — я не плету метафизического вздора; когда я говорю, что деятельный тип изменяет ход событий, я всего лишь имею в виду, что он реагирует на полученное раздражение активно, в то время как созерцатель в тех же обстоятельствах реагирует пассивно — но оба типа реакций жестко обусловлены, детерминированы. На самом деле ход событий, разумеется, изменить невозможно.

— А почему один и тот же человек не может оказаться в какой-то момент действующим, а в другой — созерцающим? Я определенно слышал о людях действия, которые вдруг садились писать мемуары.

— Ты путаешь последействие с бездействием, Ходжинс. Это все равно, что путать рябь на поверхности пруда, в который бросили камень, с рябью на спокойной поверхности, которую никто никогда не тревожил. Нет, Ходжинс, эти типы абсолютно различны и не могут переходить один в другой. Шеф швейцарской полиции Карл Юнг, усовершенствовав и развив классификацию Ломброзо, показал, как деятельный тип всегда может быть достоверно определен.

Я чувствовал, что он говорит сущую чепуху, хотя никогда не читал Ломброзо и не слышал о полицейском начальнике Юнге.

— Деятельному типу созерцатель кажется бесполезным существом, а созерцателю человек действия кажется несколько смешным и ограниченным. Прирожденный созерцатель воспримет формирование кадрированных рот, назначения офицеров, секретные тренировки — все эти нешуточные усилия Великой Армии стать настоящей армией — как нечто невыносимо серьезное и отшатнется от них.

— Вы полагаете, я отношусь к созерцающему типу, мистер Тисс? — напрямик спросил я.

— Без сомнения, Ходжинс. Некоторые черты поначалу могут обмануть: глаза посажены широко, губы скорее узкие, чем полные, крылья носа приподняты — но все это дезавуируется более существенными признаками. Нет вопросов — Юнг определил бы тебя как созерцателя.

Если бы эти фантастические рассуждения и эта нелепая манера классифицировать людей по видам, как животных, могли освободить меня от необходимости решительно отказаться от вступления в Великую Армию, я был бы только рад. Но они совсем не умеряли моей тревоги по поводу того, что я

— пусть даже в самой незначительной степени — являюсь соучастником избиений, похищений и убийств; и я успокаивал свою совесть, пытаясь уверить себя, будто в конце концов могу и ошибаться, думая, что Великая Армия меня использует. По временам я чувствовал: я должен честно объясниться и уйти; но когда передо мною вставала перспектива поисков жилья и пропитания — даже если отрешиться от потребности в книгах — мужество мне изменяло.

Созерцатель? Почему бы и нет? Созерцателям не приходится принимать трудных решений.

5. О ВИГАХ И ПОПУЛИСТАХ

Страна, разгромленная в жестокой войне, лишенная половины территорий, утрачивает жизненную энергию и силу духа; народ испытывает шок. В течение нескольких поколений ее жители только и делают, что печально размышляют о случившемся, бредят прошлым и мечтают о чуде, которое бы все изменило — пока время не принесет спасительное равнодушие или новые исторические потрясения. Великая Армия с ее грубой философией и бесчеловечными методами была ответом уязвленной гордости на поражение.