Дарю вечную молодость (Ее последняя роль)

Конечно, убийство любого, даже самого ничтожного человека — тяжкий грех, и об этом все сказано Достоевским. Но, когда убивают не просто человека, а символ Красоты — тут уж поневоле приходят на ум слова о гении, сраженном «бестрепетной рукой», о «пустом сердце», которое «бьется ровно», и отмахнуться от этого невозможно.

Простите, что задержала вас этим лирическим отступлением. Теперь перехожу к конкретике. Приведу факты, которые мне удалось выяснить, а уж вам решать, имеет ли смысл расследовать это преступление или нет. Потому что если вы, при ваших возможностях, не сумеете в этом разобраться, — то кто же тогда? Уверена, что мое письмо не оставит вас равнодушным, Человек, так близко знавший Марину, вряд ли мог полностью вычеркнуть ее из своего сердца даже за много лет.

Итак, я живу в городе Днепропетровске. Однажды на моих глазах умер вроде бы от сердечного приступа некто Еськов Николай. Он утверждал, что…

Дочитав до конца, Виктор откинулся на спинку сиденья и несколько раз глубоко вздохнул, стараясь побороть приступ волнения, граничивший с сердечным спазмом. В груди что-то вздрагивало и судорожно сжималось, в висках оглушительно пульсировала кровь. Он не ожидал такого поворота. Был почти уверен, что в письме — какие-нибудь очередные сплетни о Марине, сопровождавшие ее всю жизнь и не отпускавшие даже после смерти. Но все оказалось куда хуже. Задайся кто-нибудь целью выбить из седла Виктора Голенищева — вернее способа не нашел бы, И сколь проницательна эта незнакомая дама! «Человек, так близко знавший Марину, не мог вычеркнуть ее из своего сердца…» Если бы незнакомка понимала, до чего болезненно ее замечание! В самую точку бьет! Что же теперь делать, что? Оставить все, как есть, словно и не было письма? Убедить себя, что кто-то намеренно старается вывести его из равновесия, заставить делать глупости? Еще легче предположить, что его просто жестоким образом разыгрывают.

Но в глубине души Виктор отдавал себе отчет, что письмо днепропетровчанки — отнюдь не розыгрыш. Недаром он и сам до конца не верил, будто Марина покончила с собой. Виктор отчетливо вспомнил, как во время похорон его преследовала неотвязная мысль: «Смерть всегда выбирает лучших. Но ведь Марина сама выбрала смерть?.. Не могу поверить! Она так любила жизнь…» Одна из версий самоубийства заключалась в том, что, возможно, Марина была неизлечимо больна, но скрывала это от всех и застрелилась, желая избежать мучительной смерти. Но никакого медицинского подтверждения этому не было. Да и, зная характер Марины, Виктор был уверен, что, даже будучи смертельно больной, она бы все равно боролась за жизнь. И все-таки факт ее самоубийства был официально подтвержден следствием и ни у кого не вызывал сомнений. Даже Евгения Потоцкая и сын Алексей не говорили об убийстве, а ставили вопрос о поисках виновных в доведении до самоубийства. Впрочем, Евгения после гибели дочери тронулась умом, а Алешка закрутился в своих заботах и вскоре уехал к невесте во Францию. Так никто и не возбудил дело о дополнительном расследовании.

И вот теперь именно ему, Виктору Голенищеву, бывшему мужу Марины и будущему депутату Госдумы, попала в руки та самая нить, потянув за которую, можно узнать тайну, не перестававшую терзать его со дня гибели Марины. До сих пор он старался не думать об этом, но не избавлялся от проблемы, а лишь загонял ее в глубины подсознания.

Теперь все всплыло наружу. Письмо не просто подтверждало его смутные подозрения об убийстве. Оно еще и выворачивало наизнанку его затаенные чувства. Неизвестная восторженная поклонница таким высоким штилем и так глубоко отзывалась о Марине, будто прочитала все эти слова в его, Виктора Голенищева, душе.