Дарю веснушки

Наверное, нет на свете такого невезучего кота, как наш Васька. Стоило ему вскочить на стол, как он нечаянно задел графин и уронил его на ковёр. Графин не разбился, но пробка выпала, мухи разлетелись. Васька метнулся за ними. По пути сбросил будильник, который жалобно звякнул. Васька вовсе потерял голову. К тому же он увидел, что эскадрилья снижается над вазой. В общем, Ричард Львиное Сердце эскадрилью не настиг, но вазу с папиной пепельницей прикончил.

Мы так растерялись, что были как неживые. Когда опомнились, Лида кинулась собирать осколки. Я тоже поднял осколок и поцарапал палец. Только тогда я смог открыть рот. И крикнул Лиде:

— Бросай стекло! Где Васька? Где этот Ричард Львиное Сердце?!

Мы нашли его под кроватью. Он сопротивлялся, но я вытащил его и положил на диван. Погладил, чтобы он успокоился, и сказал ему:

— Я за тебя отвечать не буду. Сам натворил, сам теперь и отвечай. И пожалуйста, не кляузничай. С дивана не сходи. Поранишься о стекло.

Лида заметила кровь на моей руке и заохала.

— Пустяки, — успокоил я её.

Вытер руку платком. Пососал палец. Крови больше не было. Велел Лиде забрать графин и нитки. Сам же взял учебники и тетради.

— Буду заниматься у вас, — скомандовал я Лиде. — Родители, когда видят, что дети учат уроки, добреют. Ты теперь мой шеф. Помогаешь мне. Только по какому предмету? Пожалуй, по математике. Идём! Васька не подведёт.

Несостоявшаяся казнь

Лидина мама была вне себя от радости, что её дочка помогает мне решать задачи. На самом деле ещё неизвестно, кто кому помогал. Домой я пошёл после того, как моя мама строго меня позвала.

Только вошёл в комнату, услышал папин голос:

— Что ты тут натворил?

— Ничего не творил. Занимался у Лиды. Она мне помогала.

— Ничего не натворил, да? Посмотри! Перебита вся посуда!— вмешалась мама.

Я посмотрел и убедился, что посуда не вся перебита. Но спорить с мамой не стал.

Папа продолжал допрос:

— Хорошо! Будем считать, что ты ничего не натворил. Кто же, по-твоему, здесь постарался?

Васьки нигде не было видно. И я ответил:

— Наверное, Ричард Львиное Сердце постарался.

— Из чего ты это заключаешь?

— Бабушка жаловалась, что он разбил чашку.

— Какую чашку? Сервизную? — заволновалась мама.

Я пожал плечами. Папа взревел:

— Где же это Львиное Сердце? — И, нагнувшись, вытащил кота из-под дивана.

Поглядев на меня, папа закричал:

— Он бешеный. Его надо усыпить! Где большая авоська?! Я отнесу кота к ветеринару.

Сперва я подумал, что папа решил меня попугать. Но мама ответила ему серьёзно:

— В авоське не донесёшь. Возьми чемодан. Папа решительно встал.

— Ты права! — сказал он. — Поищи верёвку. Хочу связать кота. Не выцарапал бы мне глаза.

Мама пошла на кухню искать верёвку.

Тут я наконец понял, что надо спасать Ваську. Хочу крикнуть: «Лучше меня усыпите!» Рот раскрыл, а слова не идут. Одно бульканье. И кашель. Папа, когда посмотрел на меня, испугался ещё больше. И упустил кота. У меня сразу кашель прошёл.

Поймал я Ваську, ласкаю его, целую. В ухо ему шепчу:

— Прости меня, Васенька! Ты не виноват. Неверную я тебе дал команду. И самолётам сигнализировал не так. Не надо было жужжать.

Папа что-то услышал.

— Ну-ка, выкладывай! — потребовал он. — Каким самолётам ты сигнализировал? Когда был на аэродроме? Кому там жужжал?

— Не я жужжал, мухи жужжали, — объясняю.— Я им помогал.

— Очень приятно! — поклонился мне папа. Когда он сердится, то всегда бегает по комнате.

— Оля! Ты слышишь! — крикнул он маме.— Наш сын помогал жужжать мухам. Нет уж, мой милый, иронизировать буду я. А ты, дорогой сыночек, давай выкладывай всё как было: кому сигнализировал, кто на тебя жужжал?

Я обещал во всём признаться, только просил не обижать Ваську. Папа согласился. Тогда я честно рассказал, не упоминая, конечно, про Лиду, как я лишился эскадрильи. И ещё добавил, что Васька — Ричард Львиное Сердце — посуды разбивать не хотел.

Папа прервал меня:

— Всё ясно! Надеюсь, ты предупредишь меня, когда состоится следующий запуск самолётов, чтобы своевременно обеспечить тебя посудой?

Папа ругал меня за безответственность, за предательство по отношению к Ричарду Львиное Сердце. Ругал справедливо, но напрасно. Мне самому было стыдно, что я струсил и всё взвалил на Ваську. Я сам знаю, что не всегда умею отвечать за свои поступки. Но я знаю и то, что хочу научиться и научусь. Родители же хотят, чтобы это случилось сразу...

Долго меня воспитывал папа. Потом мама вышла из кухни и тоже стала воспитывать. Затем они воспитывали вместе — до тех пор, пока не стали сами себя воспитывать.

— Это ты ему потакаешь! — сказала мама.

— Нет уж, извини, это ты распустила его! — ответил папа.

Спор закончился тем, что папа взял лист бумаги и написал на нём: «Кодекс поведения Ильи Ильюшина». Больше он ничего написать не успел. Вернулась бабушка с дежурства. И тут такое началось...

Когда ей сказали про мои поступки, она спросила:

— Кто к тебе приходил? Я не стал запираться.

— Лида была, — говорю.

— А что она делала на базаре?

— Мух мне приманивала!

— Вот, пожалуйста, — обрадовалась бабуля, думая, что меня выручает. — Я так и знала, что она заводила.