Дариус Дорван, наёмник (СИ)

Во главе, за проводника, все время шел Бор, единственный из всех них, кто забирался в Балинуйские леса так глубоко. С какой целью он здесь побывал, Бор не рассказывал, но шел уверенно, изредка отклоняясь в сторону от направления, лежавшего на заснеженный пик одной из Баросских гор, виднеющихся далеко впереди. Прямые дороги не всегда самые короткие, в этом за свою недлинную жизнь Дариус успел уже убедиться не раз. И действительно, каждый раз они либо проходили краем болота, либо миновали стороной россыпь огромных валунов, где так легко переломать ноги.

Очередная ночевка пришлась на берег неширокой речушки с быстрым течением, хотя местность вокруг была довольно ровная. Причем Бор некоторое время вел их вниз по течению, пока, наконец, не остановился и не сказал:

— Здесь.

Место для ночлега и впрямь оказалось удачным: высокий каменистый берег на самом верху образовывал козырек, защищая от возможного дождя, с двух сторон росли густые заросли колючего кустарника, а сама река значительно раздавалась в ширину.

Сложенный из камней очаг был полон несвежей золы.

'Что же он здесь делал такого, о чем не хочет рассказывать? — Подумал Дариус, наблюдая за тем, как Бор извлекает спрятанные между камнями потемневшие от времени деревянные рогатки с перекладиной под котелок.

Еще днем Галуг подстрелил молодую лань, которую разделали едва ли не на ходу, так что им, впервые за все то время, прошедшее с той поры, как они сошли с торгового пути, предстояло отведать горячей похлебки. Наемники оживились, скинули обувь, чтобы потоптаться горячими от ходьбы ступнями по прохладной траве, кое-кто даже разделся до пояса, но оружие каждый держал при себе. Похлебка удалась на славу. А может быть все дело в том, что была она горячей, ее было много, мясо лани действительно молодым, и на отсутствие аппетита никто пожаловаться не мог. На следующий день на них снова напали.

Случилось это, когда они переправлялись через реку. Брод оказался мелким, не выше колена, дно каменистым, а течение реки в этом месте сильно замедляло свой бег. Лес на противоположном берегу стоял сплошной стеной, но в месте переправы отступал от него на несколько десятков шагов, образуя лужок, сплошь заросший желтыми невзрачными цветками на высоких тонких стеблях.

Возможно, именно это их и спасло. Шедшие впереди Бор с Сегуром уже успели переправиться на противоположный берег, когда из леса на поляну выскочили люди, много людей, несколько десятков. Они не походили ни на разбойников, ни на крестьян, ни на стражников, они вообще не были похожими ни на кого. Худые, одетые в серые рваные рубища, заросшие грязными сальными космами, они держали в руках оружие, а глаза у них горели безумием.

— Лидхи! — вопль Тацира заставил всех вздрогнуть. Лидхами называли восставших из могил мертвецов. Их не могло быть, они существуют только в страшилках, которыми дети пугают друг друга зимними длинными вечерами —

мертвецы, питающиеся плотью живых людей, но сейчас Дариус в них верил.

И он почувствовал, как задрожали руки. Затем послышался знакомый скрип, тенькнула тетива, и лидх, идущий впереди всех, завалился на землю со стрелой во лбу.

'Это не лидхи, это живые люди, — подумал Дариус, упирая в выступавший из воды камень один из рогов лука, наваливаясь всем весом и лихорадочно натягивая тетиву. — Лидха нельзя убить стрелой, не освященной в храме Гитура, так говорят легенды'.

За спиной снова тенькнуло, и еще один лидх упал на землю, корчась и держась за живот, из которого торчала стрела с ярко-красным оперением.

Следующим выстрелом стал выстрел самого Дариуса. Он получился скверным: стрела угодила в плечо. Целился Дариус как обычно, в центр груди, но видимо дрогнула рука, или в горячке он не сумел задержать дыхание.

Затем защелкали тетивы еще двух луков, и выскочившие из леса люди начали отступать.

— Кто бы они ни были, они умеют умирать, и боятся смерти как обычные люди, — весело крикнул Ториан то, что, наверное, было в головах у всех.

Дариус пятясь, отходил последним, лицом к неожиданному врагу, изо всех сил борясь с соблазном развернуться и несколькими прыжками очутиться на берегу.

Этого делать нельзя, на него смотрят люди, а он гонорт. И пусть никто ничего и не скажет, но изменившееся отношение почувствуется сразу.

'Наверное, если бы мы бросились в атаку, то легко бы одолели всех этих людей, появившихся словно из ночных кошмаров, — размышлял Дариус, когда они все время бегом далеко удалились от брода. — Но не знаю, смог бы я рубить их клинком, ведь для этого нужно было к ним приблизиться вплотную. Нет, лучше уж так, стрелами, издалека'.

Их никто не преследовал, хотя они старательно вслушивались в звуки за спиной. И нет, нет, да и бросали туда взгляды. После пары часов бега по берегу, они снова переправились через реку, прыгая с камня на камень.