Дариус Дорван. Наемник

— Был человек, — кивнул тот, — с наказом от самого господина барона, чтобы помогали всячески, чем можем.

Кобыла под ним переступила ногами и как-то даже жалобно фыркнула.

«Дрянная лошадь, с одного взгляда понятно — вон как ноги на скаку в стороны разбрасывает, только в телегу запрягать да под соху», — почему-то оценил ее Дариус.

— Ну и что слышно об этих нелюдях?

— Наши края Гитур миловал, ни разу еще не бывали, — ответил староста, сняв шляпу и почесав затылок, отчего его рука чуть ли не по запястье скрылась в волосах.

«Точно как у Сегура грива», — улыбнулся Дорван.

— А где бывали? Как сам считаешь, куда нам в первую очередь податься?

— Да кто их знает… — По лицу старосты было заметно, что он усиленно раздумывает — дело-то важное, всех касается. — Они же всегда в разных местах появляются. Но, наверное, лучше искать их там.

И он махнул рукой в ту сторону, где по уверениям Кабира находился его родной Визарант.

— Спасибо, уважаемый, туда и направимся, — сказал Дариус только для того, чтобы что-то сказать.

В ту сторону они поехали бы в любом случае, но эта деревня оказалась самой ближней к Голинтеру и почти по пути. Ну а уж коль знают по деревням, что они разыскивают долузсцев, так и вообще половина проблем снимается: и сообщат, если те где-нибудь объявятся, и каждый раз не придется самим рассказывать, что именно ему и его людям необходимо.

Как бы услышав его мысли, староста спросил:

— Надо вам чего?

И с облегчением выдохнул, когда услышал ответ:

— Спасибо, у нас пока все есть.

«Только что выехали, потратиться еще не успели. Даже Ториану, судя по всему, ничего не надо. Вон как его всю дорогу в седле пошатывало, Галуг даже предложил веревкой к коню привязать».

— Ну бывай, отец. Не приведи Гитур объявятся у вас долузсцы, так вы уж нам сразу сообщайте.

Староста часто закивал головой, очень довольный тем, что наемникам ничего не нужно. Вон их орава какая, попробуй прокорми, но и отказывать нельзя. Да и кому ими заниматься — все в поле, страда началась, и нужно успеть до непогоды. Староста взглянул на безоблачное небо, как будто бы не предвещающее дождя, и на всякий случай прошептал молитву Ширле, богине жизни и плодородия, прося ее о них не забывать.

Первый ночлег выпал на безлюдное место, деревень поблизости не оказалось.

Шедшая посреди леса дорога, больше похожая на тропу, вывела на поляну, сплошь заросшую лютиками. Лютик — цветок ядовитый, но любит он сырые места, и потому должна быть поблизости вода, обязательно должна, стоит только хорошенько поискать.

И ключ действительно нашелся. А что еще нужно, когда все необходимое возишь с собой?

Челей возился с котлами, Ториан сразу рухнул в траву, надеясь вздремнуть до ужина, остальные занимались кто чем, а Дариус решил не терять времени зря.

Приметил он небольшую полянку чуть в стороне от той, где они остановились на ночлег, туда и направился. Оружие должно стать продолжением руки, а для этого как минимум необходимо к нему привыкнуть.

Достав саблю из ножен, Дариус некоторое время смотрел на нее довольно скептически. Единственное, чем она его устраивала, — привычной для него балансировкой — центр тяжести смещен к первой, рубящей трети клинка.

А остальное…

И сталь не та, и рукоять тонковата, и гарда едва намечена, да и сама она на ладонь длиннее его Кунтюра. Эту саблю уж точно из-за спины не выхватишь, длины рук не хватит. Тяжелая, рукоять немного загнута в сторону острия, сабля создана именно для конной рубки, и много ею не пофехтуешь.

Дариус прочертил саблей в воздухе перед собой восьмерку, затем, выходя из нее, сделал полный оборот, нанеся диагональный удар сверху вниз, припав на выставленную вперед левую ногу. Оказавшаяся на пути сабли толщиной с руку осинка, зашумев листвой, воткнулась срезанным наискось стволом в землю, после чего завалилась набок.

Жестокое испытание для клинка, но пусть уж лучше он сломается сейчас, чем подведет в бою, столкнувшись с броней противника или подставленным навстречу мечом. Затем, крутанувшись в другую сторону, нанес такой же диагональный удар, но теперь уже снизу вверх.

Скорость, главное — это скорость, она важнее всего другого. Если придать ускорение оружию, тем более такому тяжелому, будет в ударе и сила.

— Вот птичье перо, — учил его когда-то Сторн, вкладывая длинное красивое перо в руку совсем еще маленькому Дариусу. — Казалось бы, оно ничего не весит. Но если ты махнешь им так, как машут крылом птицы, то сразу почувствуешь сопротивление. А стоит только повернуть перо ребром, выходит совсем по-иному. Ты пробуй, пробуй.

И Дариус пробовал, чтобы в очередной раз убедиться в правоте слов своего учителя.

— Так и клинок. Раз махнешь неправильно, два, затем двадцать, тридцать — и все, силы уходят, а скорость теряется. Вся жизнь — она и есть именно в таких мелочах.