Darkness (СИ)

Шерлок Холмс был одним из самых нетерпеливых людей, когда он чего-то желал особенно сильно, всем своим существом и каждой частичкой своей души. Он желал Джона, желал обладать им, желал каждое утро просыпаться с ним и каждую ночь засыпать в одной постели. У него, как и у всех обычных людей, были мечты, настоящие хрустальные замки, возведенные над витражными крышами Чертог, но из-за войны, из-за всей этой угрозы и проклятого Сообщества он боялся, что каждый час может стать последним, что каждая проведенная вместе секунда может больше никогда не повториться. Что он не успеет сделать нечто важное, сказать то, что давно должен был сказать, с самой первой секунды их неожиданного знакомства.

- Джон.

- Да?

- Я люблю тебя. Просто хочу, чтобы ты знал… Я…

- Я тоже тебя люблю, Шерлок. Что бы ни случилось…

- …и где бы мы с тобой ни оказались, - закончил Шерлок, улыбнувшись и прильнув к тонким губам с очередным нетерпеливым поцелуем.

Белоснежные длинные пальцы в два счета избавились от рубашки и футболки, оставив эту ненужную сейчас одежду лежать на изумрудной траве, и уже нарочито медленно прикасались к груди, часто вздымающейся и опускающейся от частого дыхания. Влажные, чуть покрасневшие губы целовали щеки, губы и подбородок, спускались к шее и постепенно перемещались к рельефным ключицам, одна из которых несла в себе особенную историю. Джон почти ничего не рассказывал о своем ранении, которое получил во время войны в Афганистане, и Шерлок, догадываясь о сути этой истории, лишь с невысказанной нежностью коснулся губами паутинки шрама, что имела свою почти зеркальную копию над лопаткой. На поцелуи доктор отозвался приглушенным стоном.

Внизу живота разгоралось настоящее неистовое пламя, а Шерлок, словно издеваясь, тянул время, лишь прикасаясь и целуя, но не переходя невидимую черту. С ним все было совершенно по-другому, не так, как с другими людьми, теми безликими серыми личностями, что были до него. А были ли они? Джон уже не был абсолютно уверен. Казалось, что не было и той жизни, которую он лишь иногда видел в своих снах. Казалось, что никогда и не существовало жизни без Шерлока Холмса.

Джон моргнул, выныривая из омута своих мыслей и замечая, что руки Шерлока уже беспрепятственно проскользнули к его джинсам, хватаясь за край и проводя пальцами по металлической бляшке ремня, и неожиданно замерли.

- Что-то не так? - осторожно спросил Джон, смотря в серые глаза, замутненные бессознательной пеленой.

- Извини. Анализирую, пытаюсь найти аналоги, чтобы продумать дальнейшую… - Холмс замолчал, виновато улыбнувшись. - Прости, я всего лишь хочу, чтобы тебе было хорошо.

- Шерлок, что бы ты ни делал, мне будет хорошо. Хотя бы потому, что я с тобой. А теперь, будь добр, заткнись и сними с меня эти джинсы.

Шерлок улыбнулся чуть шире, послушно стягивая темно-синюю джинсовую материю со стройных ног, на что доктор лишь вздохнул, отбрасывая ее куда-то в сторону. Пальцы осторожно коснулись шрама на плече, когда мягкие влажные губы прикоснулись к нежной коже шеи, а затем руки продолжили свое исследовательское странствие по бедрам.

- Иди сюда, - прошептал Холмс, посадив Джона себе на колени. - Мне так будет немного удобнее.

«Боксеры. Лишнее. Снять, немедленно снять», - стучало в голове детектива, словно отбойный молоток, пока его мягкий влажный язык выводил круги вокруг напряженных сосков, а пальцы одной руки расстегивали бляшку собственных брюк.

Немного вспотевшее тело Джона слабо блестело в свете растущей луны и мириад крошечных и ярких звезд, что падал на их почти обнаженные тела, и Шерлок заворожено смотрел на его шею, торс, руки и лицо, запоминая и сохраняя этот удивительный образ в своих Чертогах, помещая эти данные в самые потаенные уголки, сокрытые тысячами замков и паролей.

Руки Шерлока двинулись в сторону паха, попутно расстегивая брюки, а тело Джона пронзила сладостная истома вперемешку с предвкушением. Его пальцы запутались в темных непослушных волосах, а бедра уже почти бесконтрольно двигались в сторону Холмса, требуя большего, всего и сразу, чтобы утонуть в океане чувств или быть погребенным лавиной эмоций и ощущений, взрывающих тело тысячами ярких фейерверков. Оба с упоением целовались, а в их глазах плескалась страсть, почти животная, неудержимая и требующая немедленного выхода. Ладони Шерлока блуждали по плоскому животу, спускаясь вниз и проникая под тонкую и такую лишнюю материю, а затем пальцы медленно обхватили возбужденную плоть, чуть сдавливая и проводя до самого основания.