Даром-2. Выплата

Следующим утром, отчаянно зевая, заставляю себя явиться к проходной не то что вовремя — заранее, чтобы отслеживать все контакты в отделе. Рабочий день начинается с общего совещания в кабинете стариков. Нет только Мальвины — «отпросилась к врачу», говорит Артем Алексеевич. Совещание состоит из распределения между сотрудниками НИОКРов — это какие-то отчеты о якобы проделанной работе. О сути работы и каких-то ее потенциально интересных результатах не говорится ни слова.

— Представляете, свитер вчера на руках стирала, как в средневековье, — жалуется Даша после совещания. — Стиралка взяла и сломалась на ровном месте. Мастер говорит, барабан менять надо, это по цене две трети от новой… Не знаю, что теперь лучше — эту чинить или новую покупать…

Поломка стиральной машины может оказаться случайностью или результатом сглаза. Или Даша и есть шептала и таким образом отводит от себя подозрения — с ней, мол, тоже приключаются неприятности. Это не повод списывать ее со счетов, как и Романа из-за вчерашнего сока на рубашке. И все-таки единственный аспирант, с которым пока ничего плохого не произошло — лохматый увалень Тимофей.

Занимаю свой наблюдательный пункт. На меня обращают внимания не больше, чем на мебель, только Даша иногда бросает недоуменные взгляды в мою сторону. Что, с ее точки зрения, со мной не так?

Звонят из отдела охраны труда и требуют, чтобы я немедленно прослушал инструктаж по технике безопасности. Приходится тащиться туда через кишки коридоров, дабы выслушать мудрость, копившуюся веками: розетка может ударить током, если забраться на стремянку в архиве, то с нее можно и упасть, а еще обязательно нужно делать перерывы в работе с компьютером и не пренебрегать производственной гимнастикой. Расписываюсь в четырех амбарных книгах, что ознакомлен со всеми этими истинами и потому за полученные мной травмы отдел охраны труда ответственности не несет. Из-за этой бюрократической волокиты группа выпадает из моего поля зрения почти на час. Хреново — я-то надеялся сегодня покончить с этим делом…

В комнате аспирантов происходит важное и интересное событие — закипает чайник. Даша подходит к нему с кружкой, откуда свисает ярлычок заварочного пакетика, берет чайник в руки — и направляет струю кипятка на себя. Вода проливается на бедро. Девушка взвизгивает, отбрасывает чайник, выбегает из кабинета.

— Холодной водой пролей как следует! — кричу ей в спину, потом обращаюсь к ребятам: — Где у нас тут швабра? Прибраться бы…

Я сидел достаточно близко и видел, что кипяток действительно попал на бедро девушки, то есть ожог настоящий. Вряд ли кто-то в здравом уме будет так вредить себе, только чтобы отвести подозрения. Значит, Дашу из кандидатов в шепталы можно вычеркивать… Из-за дурацкого вызова в отдел охраны труда я не видел, с кем она контактировала, однако на совещании все сидели достаточно близко. Роман все еще под подозрением, но единственный аспирант, с которым ничего дурного так и не случилось — Тимофей. Неприятный парень, явно не душа компании, да и девушки такими неряхами брезгуют… вполне может оказаться шепталой.

Виктор Семенович выходит из кабинета старичков и нерешительно останавливается в дверном проеме:

— Тимофей, у меня там научный отдел на линии. Спрашивают, скоро ли будет готов отчет по… А где Тимофей?

Тимофей сидит в своем углу, отлично просматриваемом из любой точки кабинета. Он низко склонил голову, завесив лицо лохмами. Типа раз он никого не видит, то и его никто не видит? Детский сад, штаны на лямках…

— Тимофей отошел, наверно, — отвечает Роман. — В туалет или еще куда. Только что был здесь…

— Эх, ну скажи ему, пусть ко мне подойдет, как только вернется, — Виктор Семенович тяжко вздыхает, глядя при этом почти прямо на затаившегося Тимофея. — Пока как-нибудь от научного совета отболтаюсь, попрошу отсрочку…

Пожилой ученый уходит к себе. Роман, как ни в чем не бывало, поворачивается к монитору. Похоже, оба они только что в упор не видели Тимофея, а он даже под стол не залезал — просто сидел, обвесившись лохмами, типа «в домике». Ну да, удобно — чуть что, вот так затихариваться. Похоже, Дар. Значит, Тимофей никак не может быть шепталой.

Тогда кто у нас остается? Только приглаженный очкарик Роман. Сегодня на нем снова белая рубашка, такая же, как испорченная вчера. Одной шмоткой он вполне мог и пожертвовать для отвода подозрений — это не кипятком себя облить. Он мне с самого начала не понравился. Что же, вот именно такие зануды с их нарочитой правильностью и могут тайно ненавидеть все живое. Причем даже на масштабные злодейства они не способны — гадят по мелочи, скрытно, исподтишка.

Так что, можно сдавать заказчику работу и возвращаться к своим делам? Покинуть наконец-то болотно-зеленые стены? Я здесь всего полтора дня, а уже чувствую, что это трясина начала меня затягивать…