Дарованная (СИ)

Что-то шмякнулось на толстое стекло иллюминатора привлекая внимание девушки и Иргиз резко обернулась, существо, заметив Иргиз, издало премерзкий звук, который резанул по ушам лишая концентрации. Оно с нестовой силой шлепало по большому иллюминатору своими щупальцами, пытаясь пробраться в нутрь. Аршаи чувствовала, как по рукам, которыми она зажимала уши, потекла теплая кровь, но что-то сделать она не могла, этот звук, он как будто блокировал магию и она не откликалась на призыв. Все оборвалось так же резко, как и началось. Уже уплывающим сознанием аршаи отметила, как яркое закатное солнцне заволокла темнота. Или же это ей просто привиделось? Так сама она тоже лишилась чувст.

Арман слишком много сил потратил на укрепление щита и все что сейчас он мог это добраться до собственной каюты и забыться мертвецким сном.

— Хасан! Хасан! — Один из нашидов подбежал к Арману и весь его вид говорил, что пробоемы ещё не закончились. — Ревийка, она вся в крови. Без признаков жизни.

— Эта даже не доехала, а уже подохнуть решила? — Прошипел альморавидец. — Не выйдет! — Арман и так был не в лучшем расположении духа, еще и девчонка добавила проблем. Помереть решила? Сейчам он вернет ее даже из мира теней, чтобы лично придушить. Последние силы он потратил переход в каюту степнячки.

Девушка лежала на полу. И Расул оказался прав, она была в крои. Ладони и часть запястий. Платье испорчено, видимо девушка сжималась, пытаясь от чего-то или от кого-то спрятаться. Да что здесь произшло? Каюта закрыта на замок. Ни войти, ни выйти ни кто не смог бы, теневой прорыв не совершлася, он бы почувствовал. Тогда что?

Арман легко подхватил ревийку и уложил на кровать, голова девушки неловко откинулсь, обнажая окрававленные уши.

Арман выругался. Цекалии все же пробили брешь в щите, раз кто-то успел пострадать от их зова. И вот в чем секрет, люди делятся на две категории тех кто слышит зов, большинство слышит прекрасное пение, манящее и так необходимое. Другие же — мерзкий звук, от которго плавятся мозги. И что премичательно, последние, сильные одаренные, которые могут противостоять смертельному зову.

Эта ревийка оказалась полна загадок. Арман усмехнулся и приподняв девушку приблизился к ее губам. Ничего, три дня беспробудного сна, но девчока будет здорова. Арман коснулся теплых девичьих губ, не удержался и обвел их контур. Мягкие и нежные, даже слишком нежные. Ухватив девушку за подбородок, Арман заставил приоткрыться, такие сладкие на вид, губы. Один выдох и тьма перетекла сначала на губы ревийки, а потом уже и просочилась в нутрь. Теперь Арман мог вздохнуть свободно, последствия зова убереть тьма и не даст девушке сойти с ума.

***

Иргиз проснулась от того, что в груди поселился холод. Яркое солце отражалось от морской глади солнечными бликами. Море было спокойное, а корабль цел. Значит все обошлось.

Молчаливые нашиды приносили еду подозрительно окидывая ее своими хололными глазами, но сам хасан не приходил, что не могло не радовать Иргиз. И оставшиеся дни она провела в относительной безопасности.

Рядом с этим альморавидцем она чувствовала себя жалкой бабочкой насаженной на иголку пепед коллекционером.

Нет, ее не держали больше пленницей и дверь ее была открыта, она проверяла. Но Иргиз не рисковала выходить из каюты, боялась новой встречи с альморавидским хасаном. А полюбоваться морем она могла и из своего иллюминатора.

Но со времем острые подводные скалы стали попадаться все чаще и чаще.

— Ну вот, — устало проговорила Иргиз в слух, — Моя новая клетка уже близко. Стоило только договорить, как дверь безцеремонно распахнулась и в комнату вошел сам хасан Арман.

— Твой новый дом уже близко, — криво усмехнулся он, — Советую молчать и выполнять то, что тебе скажут. И вот еще что, — он уверенно подошел к остолбеневшей от такой наглости Иргиз, и бросил на стол сверток. — Переоденься. Не хочу чтобы твою дивную красоту увидели раньше чем следует. И он коснулся костяшками пальцев бархатистой кожи резко побледневшей девушки.

Арману понравилось, что девчока стоически выдержала его прикосновение, видимо старается привыкнуть к своему новому положению. Но глаза, ее велеколепные глаза, выдавали с головой все ее мысли, окатывая хасана волной презрения. " — Это хорошо!" — Улыбнулся Арман свом мыслям и развернувшись ушел, оставляя его новую наложницу на едине со своими мыслями, пусть привыкает.

Как же Иргиз ненавидела сейчас Моро Фраско. Это он виноват во всем происходящем, но так и не смогла сдержать порыв негодовая испытываемый к этому наглецу-альморавидцу. Он ушел, так же безцеремонно, как и вошел и Иргиз вздохнула с облегчением. В его присутствии ей становилось не по себе будто все взгляды мира устремлегы на нее одну.