Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса

Но уже тогда я стал думать и размышлять, например, о том, что у меня нет будущего в Храме. Уже тогда – да ещё до всего – мы с моим учителем, тогдашним канцлером – сошлись на том, что в Ордене мне нет места. Нет перспектив. Нет – жизни. Что мне надо пробивать себе дорогу в государственном делании. Рядом с ним. При помощи и поддержке полноправного правителя Республики.

А это значит, что я ухожу из Храма. А это значит, что план по уничтожению Ордена джедаев был мне известен за три года до приведения его в исполнение. А ещё это значит, что я начинаю новую, взрослую жизнь, полную работы, опасности – и отсутствия свободного времени. И интересов, о которых моей жене нельзя знать.

Это не означало, что я перестал её любить. Просто появился кусок жизни, скрытый от неё – наглухо. Потому что так было нужно. Я не считал, что это нам как-то помешает. Я не считал, что это оскорбление любимой. Я считал лишь, что это моя собственная работа и жизнь. И думал, что она поймёт. Она же знала, что мне трудно. И даже немного знала о том, как мне трудно именно в Храме.

Мы вернулись на Корускант – и началось.

Почему-то, то, что я пропадал в Ордене, переносилось моей женой не так болезненно, как мои долгие посиделки с канцлером. Посещение мною его совещаний, выполнение его поручений. И разговоры – наедине. Особенно последние. При том, что она была его союзницей. Оскорбилась на союзничество – меня? В обход неё? Не знаю.

Начались скандалы. То слабей, то сильнее. Почему ты проводишь с ним… Нет, не так. Сначала: снисходительные советы и вычленение моих политических ошибок, небрежные рассказы о Союзе Верных, о том, как делается политика. Потом: что у вас за дела с канцлером? Потом: почему ты мне ничего не говоришь?

Оказалось, что Орден переносим, потому что я делился с нею про Орден.

Зарубка вторая: моя жена решила подменить собой Храм. Она, как и он, объяснила мне, что глуп ещё падаван. Что он, падаван, много не понимает в реальной жизни. А затем вставала на дыбы из-за того, что падаван осмелился жить своей жизнью. Она желала мне добра! Она меня любила! Она хотела всё знать, направлять, давать советы… Руководить.

И так обижалась, когда её добро и любовь встречало отпор. Яростный и почти бесконтрольный.

Это всё вредное влияние канцлера: то, что я не желаю признавать себя дураком. Дураком перед ней – в том, в чём она почитала себя профессионалом. Это дурное влияние канцлера, её союзника, которому она в своё время смотрела в рот. Теперь в этом стал повинен я. Она это пережила, она решила предупредить. Оторвать тот того, кто посмел посягать на большой кусок моего времени. Души? Сердца?

Да-да, знаю. Палпатину я был нужен, он подыгрывал, он льстил мне. Хорошо льстил. Так хорошо, что, когда я всё-таки стал командовать флотом, у меня это великолепно получалось. И разбираться в политических делах вместе с моим императором – получалось тоже. И вообще я всё схватывал на лету. От политики до Силы. И Палпатин знал, что пока я – его ученик. Но когда-то я стану ему равным.

Дети вырастают.

А мужья?..

Ревность к Ордену, как я решил для себя, была под запретом. Она знала, что мне там плохо. Зачем ревновать? Но в то же время я – Избранный. Пусть не орденский, но рыцарь. Одарённый. Сверхординарный человек, который принадлежит – ей. Это я потом понял. А тогда терялся в догадках. И чуть не подставил нас с канцлером под удар. Да. Я пытался понять. Долго. Слишком…

Думаю, она гордилась собой. Как же. Тайный брак, такой риск, такая любовь с её стороны, такая романтика… только то, что мне за романтику могли снять голову, а в неё всего лишь потыкать пальчиками – в голову не приходило. И эта скрипка, заунывно начавшая играть всё более настойчивый мотив: я пожертвовала для тебя всем, а ты…

Чем ты пожертвовала, моя дорогая? Хотя бы одним платьем? Удобной комнатой? Счётом в банке? Хоть граммом роскоши, к которой ты была привычна? “Я пожертвовала для тебя всем, ты должен уделять мне больше внимания”. – “Я занят. Я работаю, я занят”. – “Ты не в Ордене!” – “Почему я должен быть там?” – “Ты в сенате и даже ко мне не заглянешь! Я ждала день, второй, я терпела, я специально прилетела с Набу – и не вижу тебя уже неделю!!!”

Какая жертва. Прилететь со своей зачуханной планетки, чтобы провести неделю в объятиях мужа. Вот уж воистину жертва. Отказаться от текущих дел сектора, окунуться в текущую жизнь Корусканта… принять ухаживания. Между прочим, Бейл пригласил меня в театр, и я согласилась, тебя же всё равно не было, а я должна поддерживать иллюзию того, что я…

Моя дорогая, я работал на износ. Орден, политика, война – а тут ещё необходимость учиться новым приёмам Силы, работать на канцлера шпионом – я едва успевал спать. Ты видела: я уставал. Ты чувствовала, что я тебе что-то не говорю. Да, ты чувствовала – и я тебе многого не говорил. Потому что не мог. Потому что это была не моя тайна.