Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса

Краем глаза Борск заметил, как скис Бейл. Вдруг, внезапно. При одном упоминании имени Амидалы его вполне так пышущее здоровьем и лёгким загаром лицо вытянулось и приобрело зеленоватый оттенок. На несколько секунд. Затем оно вернулось к своему обычному здоровому и загорелому облику. Но несколько секунд – были. И Борск всерьёз озадачил себя мыслью: а что же было такого там, что при одном имени давно умершего сенатора господин Органа спадает с лица? Любовь? Борск принадлежал к виду, который изо всего спектра ощущений и чувств, сопровождающих сексуальное влечение, испытывал лишь сильное природную потребность в физическом контакте с противоположным полом в так называемый брачный период (или период течки, если называть вещи своими именами). В промежуток между оными он вполне мог оценить красоту и гладкость шкурки какой-нибудь ботанки, её грациозность – с тем, чтобы не метить себе партнёршу на следующий период. Но любовь… Глядя на людей в период их так называемой влюблённости, он однозначно относил их к больным или помешанным. Они становились нервными, иррациональными, дёрганными, переходили за одну минуту от слёз к смеху и наоборот. Эмоционально неустойчивые, зацикленные на каком-то ординарном представителе их вида так, что становилось страшно за их психику. Это была болезнь, похожая на лихорадку, для которой сомнительным антибиотиком была лишь тесная близость с вожделенным предметом. Желательно весь цикл обращения планеты вокруг своей оси. А поскольку это было невозможно, начиналась ломка. Лихорадка, наркотическая зависимость, высокая температура, бред. Такой индивид сгорал, если не вылечивался. И при этом эти же индивиды на протяжении всего существования их вида воспевали данную болезнь как высшую ценность и счастье. Птьфу. Это заставляло задуматься об их эмоциональной полноценности. Или же – использовать их эмоциональную неполноценность себе на пользу. Влюблённый человек слеп, глух и страдает разжижением мозга. Интересно. Не это ли разжижение использовали неведомые друзья-союзники Мотмы?

Может быть. А может, и не это. Однако, при всём неуважении к людям в этом плане, Борск категорически отказывался верить, что спустя двадцать с лишком лет можно всё ещё испытывать к былой любви такое сильно чувство. Вплоть до позеленения лица.

-…после чего мнения разделились.

Он выхватил конец фразы, восстановив контекст. Внутренняя дифференциация в Совете Верных. По видению того, какова должна быть их политика в дальнейшем.

-Амидала была ставленницей и шпионкой Палпатина – до определённого периода времени, - продолжила Мотма. – Затем она всё более и более становилась недовольна им как по личным, так и по политическим причинам. Личное замешивалось на том, что слишком близким союзником канцлера стал её друг, тайный муж, Анакин Скайуокер. А ещё на том, что ей всё отчётливей казалось, что ею манипулируют. Она же хотела самостоятельности. Она становилась достаточно взрослой для того, чтобы перестать плыть в фарватере пусть самого гениального политика. Она хотела собственного дела. И в некотором смысле стала шпионкой у Палпатина в пользу нас. Меня, Бейла. И мы действительно участвовали в разработке и продвижении антиджедайской политики в жизнь. Это – в русле общей политики тогдашней республики и Палпатина. Но у нас на определённой стадии зародилась следующая мысль. Конечно, джедаи, как существа, обладающие паранормальными способностями, могут быть опасны. И да, мы знали, что руководство Ордена желает отнюдь не служения государству, а власти как способа обретения своих законных прав. Что они, со своей стороны, хотят провести некую интригу, которая позволит им получить правителя, настроенного к Ордену более чем лояльно. В общем, государство, в которой активной политической силой станет Орден, не входил в наши планы. Но в наши планы не входил и Палпатин, как глава государства. Палпатин вёл подпольную антиорденскую политику. Орден вёл подпольную антипалпатиновскую. И мы решили, что на скресте этих двух мы вполне сможем провести собственную интригу. Использовать Орден против Палпатина. Использовать Палпатина против Ордена. Замкнуть их друг на друге, а потом придти на место взрыва и…

-А более конкретно? – спросил Борск.

-Сейчас, - кивнула Мотма. – Я расскажу. Всё дело в том, что мы начали с ошибки. Я – начала с ошибки, - она посмотрела Борску прямо в глаза. – Я решила привлечь к нашей интриге Скайуокера…

-Пссс…

-Да. Я даже воображала, что нашла идеального союзника…

Грань третья. Игры (тогда).

Анакин и Мотма.

Это было организовано при поддержке Амидалы, после долгих и тщательно продуманных разговоров с нею.

А произошло просто.

Личный телохранитель канцлера в очередной раз пришёл в гости к своему другу сенатору – и застал у неё её подругу и соратницу по политическим делам. Какое-то время они разговаривали о последних новостях с фронтов Сената и войны. Потом Амидала, извинившись, вышла – а Мон и Анакин остались вдвоём.