Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса

-Да. Как только я чуть оклемался после операции по насадке протеза, я пришёл к канцлеру. Предложил союз. И он его принял. Мы бы договорились всё равно. Но тут ещё вмешалась случайность. Которая то дарит, то гадит. Со мной что-то случилось. Не знаю, что. Я упал в обморок. Прямо у него в кабинете. А потом не приходил в себя неделю. Какой-то капитальный бред. Обморок, болезнь. Возможно, от перенапряжения и обычной необходимости держать всё в себе. И ничему не давать выходить наружу. Вышло. Вышло всё. Если бы это услышали в Ордене. Если бы почувствовали… Я выговорился и эмоционально, и словесно – за все свои десять лет. Канцлер оставил меня при себе. Не дал забрать в лечебницу Ордена. Не объясняя мотивов, отказал тем, кто пришёл. А мотивация была, потому что он уже наслушался того, что я наговорил. И наощущался моих эмоций. Ему пришлось меня прикрыть. Силой. А потом пришлось сказать, что он ситх. Потому что, когда я очнулся, я в полубреду ощутил, что на меня воздействуют. Прикрывают. И не разобрался. Решил, что Орден. Что я в Ордене. Голова ещё не работала. Только ощущения. И я тут же попытался убить. Потому что меня б не оставили в живых за такое. Предварительно вытащив всё. Помню, как человек одновременно блокировал мою атаку в Силе, поглощал, чтобы никто не услышал, и говорил: Анакин, это я, я одарённый, это не Орден, я просто одарённый, тот самый ситх, за которым вы все гонялись… Я понял… не сразу. Это было гигантское облегчение. Ощущение того, что я нашёл… что всё теперь на своих местах. Не просто политик и друг – учитель. Тот, кто сможет многому научить. Тому, что необходимо… Я сказал: хорошо, - откинулся обратно на подушку и отключился. Это и была моя клятва верности, наверно. Потому что больше ничего в таком роде я не произносил. Мы просто друг друга нашли. Я – того, кто может дать мне Силу. И весь мир в придачу. Он – того, кто станет одним из сильнейших помощников, союзников, учеников. Вот и всё. А привязанность пришла позже. Настоящая. И как-то сама собой. В ходе совместной работы.

Он усмехнулся.

-Ссссила великая, - сказал Люк. – Ох…

-Может, я тобой эмоционально манипулирую? – вкрадчиво спросил Вейдер.

-Дурак ты, папа, - сказал Люк и заплакал.

Вейдер не утешал его. Он стоял, задумчиво смотрел на сына и что-то решал.

Без промежутка.

Бой.

Пламя ступни жжёт углями,

Воздух выжигает пламя,

И, касаясь, пузырями

Оставляет ласки след.

Я смеюсь и задыхаюсь,

Я от боли спотыкаюсь,

Но прорваться не пытаюсь

За огонь, за боль, за бред.

Это пламя – смех до боли.

Что-то там с твоей судьбою?

Ты шагнул – а значит, волен

Драться или умереть.

Посмотри, как бьётся пламя,

Обними его руками,

Жар вдохни, прижми зубами

Губы – и иди на смерть.

Бой есть бой. Огонь по коже.

Встань. Дыши. Дерись. Ты можешь.

Интерлюдия

Джедаи.

Куай.

Он вышел из зоны поражения. Вышел.

Резко, с хрипом, вдохнуть, подняться, распрямить плечи. Тело. Принадлежащее только ему. Покачнуться, ухватиться ладонью за ствол. Шершавый ствол шершавой ладонью…

Хрипы в груди отдавались болью, а в глаза смотрели через предобморочный туман. Но туман исчезал клочьями под прямыми лучами дня.

Солнце.

Скользит свет… по плечам, по лицу, бликами застревает в синеватых и зелёных ветках, зеркалит в воде. Золотистая пыль солнца. Золотая парча.

Огонь, из которого мы все вышли.

Он тут же забыл эту мысль.

Привалиться к стволу дерева спиной. Не держат ноги. Физически – не держат. Он чуть… не сдался. Не умер. Не пропал. Это… было ужасно. Ужасней тем, что он совершенно не был к такому готов.

Опасность. Опасность. Опасность. Вдох. Выдох. Пульс в руках. Стук сердца. Алые блики солнца под сжатыми полосками век. Кто знал, что такое произойдёт. Он открыл глаза, он оглянулся через плечо, на низину, из которой вышел. Вышел. Выкарабкался, с потёками чёрного и зелёного тумана в глазах, вкусом крови и желчи в горле. Каково это – когда что-то внутри тебя – тащит назад. Ломает. Подчиняет. Ломает.

Разрывает на куски.

…Голос. Наглый, подростковый. Сила скручивает тело. Иди – против течения или ветра. Или в болоте. Вязкая среда. Чтобы поднять и переставить ногу. Чтобы рукой схватиться за кусты, передвинуть себя. Требовалось перестать думать, сконцентрироваться на конечности, протащить её вперёд. Словно в душных кошмарных снах. Надо бежать – но сил хватает на то, чтобы вяло переставлять ноги. Не контачит. Двигаешься, будто в меду. Только мёд этот чёрный.

…Что случилось?

Что вообще произошло? Всё было нормально. Предсказуемо. По плану. Просто – понятно. И вдруг вылез голос. Выплеснул из мозга. Из души. Из потрохов, подкорки. Захватил контроль над телом. И, если бы не многолетняя практика концентрации и очищения ума, он бы не справился. Он и так едва не попался. Слишком погано. Чёрное, скользкое, мерзкое. Шевельнулся червяк. Ожил. Чуть не проглотил. Не проглотил…