Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса

Раздёрганность. Водоворот Силы. Лакуна. Воронка. Мёртвая встретилась с живыми. Несоответствие. Прерыв причинности. Слабое место.

— Хм.

А контроль?

— Но для этого нужно время. Его у нас нет. Нужна прямая психологическая атака.

Какой контроль? Выживание.

— А десант?

Последствия?

— Десант… — Вейдер хмыкнул. — Мара заявила, что берёт Лею с собой.

Непредсказуемы.

— Пусть берёт, — кивнул Палпатин. — И за неё отвечает.

Форма?

— Она ответит…

Сбой.

— Где отделим десант?

Конкретней?

— Выйдем на границе системы, выпустим корабль.

Не знаю.

— Хорошо. Дожидаемся результатов или действуем одновременно?

Ощущения?

Дерьма.

— Подождём: Тий и Рик должны пропустить корабль на планету. Тот совершит посадку, Мара удостоверит, что всё прошло благополучно. Дальше они идут к резиденции Бейла. Около неё действуют по обстановке.

— Ты уверен, что не следует подождать Амидалу? По расчётам, её корабль скоро будет там. Может, всё-таки дадим им пообщаться?

— Быть может… — ответил Вейдер.

И последим за результатом.

Подальше или вблизи. Вмешиваться или нет.

Есть альтернатива?

Нет.

— Она сможет помочь в захвате. Ясно, что при первых признаках тревоги они попытаются сбежать. Будут отстреливаться. На это уйдёт много сил и людей. Надо взять их чисто.

— Это не главное.

— Я знаю, — Вейдер усмехнулся. — Всё было бы невероятно просто. Если бы это было главным.

Песок вытекает.

Серая долина лордов

Шми закрыла глаза. Она никак не могла привыкнуть к смерти. Кэмер ушёл вперёд, осматриваясь по углам. Он-то привык. Больше, чем привычка. Фатализм. Фатализм боли. Боя, труда, смерти. То, что есть, что будет — встретить, преодолеть. Идти дальше. Пока идти можешь.

Кэмер упадёт лишь тогда, когда будет окончательно, бесповоротно мёртв.

А пока длится существование — он работал.

Искал.

Она шла за ним, пока в одном из залов — серых, больших, безликих, как всё здесь — её что-то остановило. Какое-то чувство. Ощущение. Сдавливание груди. Не очень приятное. Глухое. Она не могла понять. Не будто наткнулась на стену. Не хотелось уходить. Внимание притянуто, как взгляд.

Интересно, что это?

Детства её не хватило на сказки. А потом они стали не нужны. Но что-то, разглядывающее её через поверхность серых стен, притягивало, как… Долгая сказка с несчастливым концом. Жизнь была такой сказкой.

Всё по классике — она усмехнулась, медленно подходя к стене — однажды на трудном жизненном пути простой девушки встретился рыцарь… у них была любовь, рыцарь погиб в бою, но девушка носила под сердцем их ребёнка… будущего рыцаря, победителя драконов. Только девушка была давно не девушкой, и жизненный путь её был слегка грязноват, и рыцарь был изгой и недоучка, и любовь… какая там любовь. Желание тепла у двух одиночек. И рыцаря убили отнюдь не в бою, его отловили по правилам звериной гоньбы, а то, что он решил не даваться и убил себя — что ж, слаб, значит, был рыцарь. Не сумел бороться. И ребёнок оказался не тайной, а скандалом, хорошо ещё на Татуине недолго время женской красоты, она почти угасла. Потому хозяйка подумала и решила, что ребёнок — неплохо, всё равно со стареющей клячи много не возьмёшь. И ребёнок — она коснулась стены — был действительно необыкновенным, и стал защитником матери ещё в три года, и его всё-таки попытались сделать рыцарем… изъяв его часть.

— Только, — прошептала она, — ребёнок был не рыцарем — драконом. Повелителем огня…

Она тихо рассмеялась.

Хотелось бы знать. Что думал — что чувствовал молодой дракон — когда сжигал загонщиков своего отца? Впрочем — губы изогнулись в усмешке — ему, конечно, не было дела до отца и старых историй. Смертная женщина родила дракона… от пламени двух солнц, оплодотворённых семенем человека. Какой бред. Бред. Рыцари, драконы. Картонные слова, опадающие пеплом. Скажи: огонь. Он не обожжёт тебе руку. Скажи: дракон. Представится сказочная чешуя… чёрный, шипастый, с кожистыми крыльями, прорезями багровых глаз, вертикальными зрачками, бронированная туша весом под несколько тонн, плюющаяся огнём… Слово кажется смешным, пока не увидишь тушу в небе. И не поймёшь, что тот охотится. Охотится. Просто. Питается. Ест. И его вертикальные зрачки рассматривают тебя исключительно как очередную свежеподжаренную тушку… Она не знала, как это выразить и в каких словах объяснить. Она знала, что её сын — не человек. Из тех, которых убивают в колыбели. И поэтому чешуя, зрачки, крылья и хвост (ядовитый на конце) были спрятаны в теле милого белобрысого мальчишки. Интересно — она прижалась к стене всем телом и закрыла глаза — что видели в Храме в ночь уничтожения джедаи? Вертикальные зрачки презрительных глаз молодого дракона, что с методичной гадливостью очищал территорию от деградировавших слизняков?

Какие странные мысли…