Дартмур

Раздражение, подогреваемое не успевшей до конца уснуть злостью, заскреблось внутри, вынуждая совершать действия без участия разума.

Прежде чем сообразила, ноги уже несли её через ванную. Металл ручки всего на мгновение остудил, выталкивая на поверхность вопрос: "Что я творю?", но… Поздно. Дверь распахнулась, всколыхнув края тёмно-синего покрывала на кровати.

Феликса сжала кулаки, глядя в удивлённое лицо. Дейвил оторвал голову от подушки, вздёрнув темные брови в немом изумлении. Это выражение застыло всего на несколько секунд, сменившись недовольством, губы искривились в неприязненной ненависти… Да, наверное, именно так.

— Ты охренела? — простой вопрос на грани слышимости.

О, как же! Знаменитый дейвиловский тон, которому безуспешно и слепо пытаются подражать все младшекурсники.

Ей он знаком настолько хорошо, насколько сам его обладатель даже не представляет.

Чем тише говорит Дейвил, тем он злее. Такая полная зависимость уровня кипения от уровня громкости голоса. Температура повышается — звук понижается, и наоборот.

Невероятно раздражает.

— Я тебя спрашиваю, — он приподнялся на локтях, продолжая валяться в позе звезды.

— Не смей указывать, как мне себя вести в своей же комнате! — прошипела, едва не начав тыкать в него указательным пальцем.

Держать себя в руках — лучшее, что можно сделать.

— Если ты хренов слон, иди жить в гостиную, — кудрявая голова шлёпнулась на подушку, заканчивая разговор. — Свали.

Ничего ещё не закончено.

— Если тебя что-то не устраивает, возвращайся в свою старую комнату, — Феликса сложила руки на груди, не желая признавать его правоту.

Да, возможно ей не стоило громыхать дверцами. В конце концов они непричастны к появлению Дейвила на свет, но чёрт возьми! Она имеет право вымещать эмоции так, как хочет, когда это никому не приносит вреда.

Голова на подушке медленно повернулась. Если бы взглядом можно было убивать, она бы давно валялась мешком с костями.

— Может, тебе пойти к своим дружкам-обсосам? — тихий вибрирующий голос проникал иглами под кожу, вспарывая нервные окончания, пробираясь всё глубже.

Непонятно как, но вместе с его голосом внутрь попали тонкие паразитические нити страха.

Чего бояться? Он ведь просто лежит и смотрит на неё. Но это все не просто. Они так давно воюют, что знают каждый жест. Каждый взгляд. Каждый оттенок голоса. Хоть и никто из них не хотел знать этих деталей.

— Ты даже до целого мудака не дотягиваешь. Ты кусок мудака, Дейвил.

Феликса развернулась, чтобы уйти. Её начала колотить дрожь, как бывает всякий раз перед очередной бурей.

Она не станет думать об этом сейчас.

Главное — уйти. Они совершенно точно вернутся к взаимным оскорблениям, но позже. Пусть позже, потому что он — она чувствовала — хотел взорваться.

— Потасканная Фоукс что-то пропищала и валит в свою нору?

Слова настигли в дверях ванной.

Вот он — шаг и можно закрыть дверь с другой стороны.

Сделай всего лишь шаг, и он останется позади.

Но… повернула голову и слова сами сорвались с губ:

— Очень удобно, наверно, как ты не замечать прогрессирующую мудоболезнь.

Кишки затянулись в тугой узел. Морской. По ногам побежали разряды, подкашивая в нервном напряжении, но ей все равно удалось шагнуть в ванную и захлопнуть дверь.

Желание прижаться затылком к холодному дереву стало невыносимым.

Нет, сначала вернись в свою комнату и потом расслабляйся.

"Да уж… не прошло и часа с нашего заселения, а мне уже требуется изрядная порция успокоительного. Может кристалл старосты этого не стоит?"

Мысли улетучились от грохота отскочившей от стены двери.

Феликса вздрогнула, застывая на месте, не решаясь обернуться. Сжала кулаки, уговаривая себя дышать ровно.

Он ничего не сделает. Не посмеет.

Никогда не смел кроме пустых угроз.

Спиной ощутила его приближение, перебарывая желание рвануть с места и захлопнуть перед Дейвилом дверь.

Нет, он не добился её слабости за столько лет, и теперь не получит.

— Не переводи фазу войны в активную, Фоукс, — слова звучали над ухом, но он не посмел подойти слишком близко. — Тебе не понравится.

— А тебе? — ляпнула резко, не оборачиваясь.

Красноречивость сегодня оставила от себя жалкий кусок.

Пусть общается с затылком.

— Ты проиграешь, отброс, — протянул он почти нараспев.

Тяжесть отступила. Стук за спиной оповестил о возвращении Дейвила в комнату.

Феликса разжала кулаки, упираясь ладонями в края раковины. Плеснув холодной водой в лицо, подняла глаза.

На гладкой поверхности зеркала блестели прозрачные капли. Одна замерла в месте кристалла на шее на чёрном ремешке.

Ей всегда нравился его коралловый цвет. Все оттенки красного привлекали, манили. Красный цвет волос, с которым, правда, она ходила недолго, ей невероятно шёл. Неизменной осталась татуировка феникса по всей длине шеи. Ворот поло скрыл хвост, лежащий на плече, а на ключице слева видны кончики двух перьев.