Дартмур

— Выглядишь паршиво.

Дайана сидела рядом с Майлзом, с таким удовольствием отправляя ложку овсянки в рот, что хотелось проблеваться. У него совершенно нет аппетита.

— И все равно лучше, чем Уайт.

После отбытия Уоррингтона, Патрик стал незаметным. Без толстяка он предпочитал молчать. Дейвил иногда замечал, как тот косился, когда думал, что его не видят.

Натянутая улыбка на несколько секунд зависла на губах Уайта, при этом он даже не оторвал взгляд от тарелки.

— Не печалься, Ромео, твоя Джульетта-Уоррингтон скоро вернется.

И лучше бы ему даже не смотреть на Фоукс, иначе в следующий раз не повезет так легко отделаться.

— А что он сделал? Я так и не узнала.

Взгляд Ди скользил между Маккинни и Дейвилом.

— Решил засадить свой член, когда его об этом не просили, — Майлз потянулся за грушей.

— Шутите? — Андерроуд не смогла поверить в услышанное.

Дейвил мотнул головой, ограничиваясь таким ответом.

— Думаю, ему было не до смеха. Он мечтал не сдохнуть, попав в заботливые руки Шама.

— Я разочарована. Как ему могло такое в голову прийти? — возмущалась Дайана, размахивая ложкой. — Но он ведь не… успел?

Маккинни, пребывая в исключительно бодром расположении духа, заржал.

— Если бы успел, наш нежный и чуткий Шам не подарил бы ему второй день рождения.

"И он прав."

Аппетит Дайаны пропал бесследно. Ее взгляд растерянно метался по столу, на лице застыло выражение искреннего сочувствия.

"Блять, Ди, ты ведь даже не знаешь кто она".

— Кто она?

Плечи непроизвольно напряглись. Иногда ему кажется, что Андерроуд реально читает мысли.

Шам посмотрел на Фоукс. Ее не пришлось искать, он словно почувствовал, где она сидит. Вернулась к своим обсоскам, но будто сидела одна. Ковыряясь в овсянке, пальцами теребила кристалл на шее, подвешенный на черный кожаный ремешок.

Она не улыбалась. Даже взгляд не поднимала. Словно в ее голове происходил тяжелый спор, и она заранее знала, что проиграла.

— Она?!

Восклицание Дайаны вернуло его обратно за стол. Она во все глаза таращилась на него.

— Серьезно?

"Блять, что тебя так удивляет? Что ее кто-то захотел? Я тоже охереваю, Ди".

Слева раздался приглушенный ироничный смешок. Он уже и забыл, что тут сидит Мими. Необычайно тихая и не липнет.

"Сука. Фоукс не надо его касаться, чтобы постоянно сидеть в голове."

Они втроем повернулись к ней. Мими вскинулась, перестав насиловать кашу. Похоже, сегодня у всех проблемы с завтраком, кроме Маккинни.

— Тебе смешно? — Дайана продемонстрировала все свое недоумение.

— А что, мне надо ее пожалеть? Она же отброс!

Мими фыркала, теребя волосы.

Ему не понравились ее слова.

Чем? Что она сказала правду?

— В первую очередь она — девушка. Ты могла из солидарности не открывать свой сосательный рот, раз твой воспаленный мозг считает насилие нормальным явлением!

— Я не собираюсь вставать на сторону отброса. Не понимаю, почему ты среди синих?

— Чтобы понимать, надо думать, а для этого процесса нужен мозг, Эванс.

Пальцы с длинными ногтями схватили яблоко. Она замахнулась и пискнула от боли в запястье, роняя фрукт на стол.

— Ты наелась, — холодно произнес Шам, выпуская ее руку из захвата.

Театральные всхлипы сопровождали Мими всю дорогу до выхода из зала. Три напряженных взгляда сверлили ее спину.

Дейвил кожей почувствовал, что Дайана смотрела на него. Поборол желание сдавить переносицу. Он очень хорошо знает Андерроуд, чтобы понять: что-то назревает. Но, когда повернулся, она сидела боком и смотрела на Фоукс.

"Нет, блять. Даже не думай."

— Дайана.

Она дернулась, оборачиваясь.

Он редко обращался к ней полным именем. В основном в моменты крайности: когда понимал, что иные слова не подействуют, и что его терпение все же имеет четкие границы. И Андерроуд это было известно.

Она подняла руки, показывая, что сдается. Шам покачал головой, зная — это ненадолго.

Эпизод 22. Замах. Удар. Хруст.

Ужасный день. Отвратительная неделя.

Мир словно разделился на до поцелуя с Дейвилом, и после. И то, что было до него, теперь казалось райской сказкой.

Раньше просто всюду мерещился его запах, теперь она везде видела его. Они сталкивались в коридорах, на лестницах, в большом зале, на совмещенных занятиях — естественно — и в башне старост.

О, какую ненависть теперь она испытывала к этому месту!

Гостиная превратилась в территорию пыток, потому что Шам Дейвил изволил каждый вечер сидеть на диване, закинув ноги на столик, и что-то читать. Книги, газеты, конспекты. Неважно. Он просто постоянно был.