Дарующий мир

Мне вообще ещё только предстояло в полной мере пройти через разочарование в себе и осознание фатальности своих поступков. Но вывод напрашивался сам собой: я как ураган прошлась по жизням людей, лишив всех покоя. А сама же была не в состоянии сделать хоть что-то, чтобы разорвать этот порочный круг.

Каждую ночь мне снился Дамир, иногда мне чудилось, что я видела его возле нашего дома, я искала его повсюду - в обрывках собственных воспоминаний, в людской толпе на улице, в Ванькиных суждениях, своих снах… Искала его везде, за исключением тех мест, где могла найти наверняка.

Его последнее сообщение с вопросом о том, как наши дела, так и осталось на моём телефоне неотвеченным. Я не знала, что писать ему, потому что под понятие нормы наша жизнь уж точно не попадала. А хорошо или плохо… Это тоже было слишком сложно. Ибо писать, что нам хорошо без него, казалось мне издевательством, а противоположный ответ "плохо"… вряд ли хоть кому-то из нас мог принести успокоение.

Так мы и прожили почти две недели, прежде чем до меня дошло, что так продолжаться не может.

* * *

В один из бесконечных вечеров нашей новой реальности Слава неожиданно пришёл домой с огромным букетом герберов. Я долго вертела в руках цветы, будто не веря в то, что в этом мире ещё остались яркие краски.

-За-зачем? - заикаясь поинтересовалась у Ларина.

Вместо ответа он пожал плечами.

-Просто так.

В это верилось плохо, и я в смятении покосилась в его сторону.

-Что? - почти весело отозвался Слава. - Я уже не могу подарить цветы своей жене?

Моё сердце тут же ухнуло в пятки, а довольный Славка прошествовал мимо меня вглубь квартиры.

Наверное, ему нравилось меня шокировать, а после наблюдать реакцию. Почти за десять лет знакомства мы слишком привыкли друг к другу, притеревшись ко всем неровностям и шероховатостям. Поэтому Слава запоздало решил, что нашему браку, возможно, нужна перезагрузка или встряска. Правда, переплюнуть меня он вряд ли бы смог.

Той ночью я долго ворочалась в постели, задыхаясь от приторного запаха цветов и думая свои тяжёлые думы. Всё сводилось к пониманию того, что если я захочу, то между нами всё может наладиться. Вот только оставалось понять, хочу ли я?

На следующее утро по пути в садик Ванька лишь подкинул дровишек в мой и без того разгорающийся пожар сомнений, поинтересовавшись:

-Ты не уходишь от папы?

Хорошо, что в тот момент я ещё не успела тронуться с места, нажав педаль газа, иначе мы с “Пыжиком” просто протаранили бы первый попавшийся столб.

Осторожно глянула на сына, обречённо думая о том, что если он скажет, что хочет, чтобы всё осталось как есть, то я буду вынуждена подчиниться. В голове было столько вопросов, которые я как порядочная мать должна была задать ребёнку, но каждый из них отказывался слетать с моего языка.

Ваня тоже не отводил от меня своего взгляда, отчего начинало казаться, что если я немного поднапрягусь, то смогу угадать его мысли. Но Ванька был крепким орешком и раскрываться просто так не планировал.

-А как бы ты хотел? - спросила, даже не рассчитывая получить конкретного ответа.

Сын немного подумал, пожевал свою губу, после чего пожал плечами и выдал верх своей философской мысли:

-Это тебе решать.

Не веря услышанному, я умудрилась даже рот открыть от удивления.

-Папа же навсегда останется моим папой?

-Конечно.

-Это хорошо, - заключил ребёнок и, отвернувшись, занялся какими-то своими серьёзными делами, копаясь в игрушках, припасённых для садика.

А у меня пошёл мороз по коже и дрожь по телу размером. Ибо до меня наконец-то дошло, что никто и никогда не примет за меня решения, не сделает так, как надо мне, и судя по всему, не оценит ни одной жертвы, не нужной никому. 

Я пыталась обдумать своё новое открытие со всех сторон, и оно мне категорически не нравилось. Как ни крути, но выходило, что я просто тянула время, ожидая одобрения со стороны Вани, Славы, вселенной… А оно, это самое одобрение, никак не хотело, да и не могло взяться из ниоткуда. Нужно было послушаться себя, а я… я не умела.

Наверное, такое бывает, если тебе всю жизнь твердят, что ты ничерта не смыслишь, вроде бы по-доброму и даже из благих намерений, но вот только эффект ни разу не лучше.

В эти дни мне часто вспоминалась мама с её страхами и ограничениями. Нет, во мне не было ни претензий, ни обвинений, но я вдруг с печалью подумала, что невольно повторяю её судьбу, загоняя себя в тень.

Но ведь я не всегда была такой. Когда-то мир мне казался огромным и прекрасным, и до удивительного многогранным. В нём было столько возможностей и вызовов, что хотелось объять необъятное.

Потом… потом мамы не стало, а я закрылась в четырёх стенах нашей квартиры, раздавленная тем, что там, за их пределами, я не нужна ровным счётом никому.