Дарующий звезды

Элис внезапно заметила слезы в уголках глаз Изабеллы Брейди, похоже вызванные отнюдь не детскими капризами, а настоящей душевной болью. Отвернувшись, Изабелла провела по лицу бледной рукой. Увидев эти слезы, Марджери обменялась с Элис смущенными взглядами, после чего растерянно потерла локти, чтобы стряхнуть пыль с блузки. Элис, не говоря ни слова, прихлебывала кофе. И только методичное, невозмутимое чавканье Пэтча нарушало тягостную тишину.

– Изабелла, можно задать тебе вопрос? – нарушила молчание Элис. – Когда ты сидишь или ходишь на короткие расстояния, тебе нужны брейсы?

Снова повисла гнетущая тишина, как будто слово «брейсы» было запрещенным.

– Вы о чем?

«Ой, опять вляпалась!» – подумала Элис, но отступать уже было поздно.

– Об этих брейсах на ноге. Я хочу сказать, что, если мы их снимем, ну и твой ботинок тоже, тогда ты сможешь надеть… хм… нормальные сапоги для верховой езды. Ты можешь попробовать сесть на Пэтча с другой стороны, с помощью правой ноги. А еще можно просто бросать книжки у ворот, чтобы не слезать и снова не садиться на лошадь. Или, если идти будет не слишком далеко, ты и так справишься?

– Но я… – нахмурилась Изабелла, – никогда не снимаю брейсы. Мне предписано носить их целый день.

– Но тебе ведь не придется стоять, так? – задумчиво спросила Марджери.

– Ну да, – ответила Изабелла.

– Может, все же разрешишь мне поискать для тебя другие сапоги? – поинтересовалась Марджери.

– Ты что, хочешь, чтобы я надела чужие сапоги? – В голосе Изабеллы слышалось неприкрытое сомнение.

– Это временно. Пока твоя мама не купит тебе новые красивые сапожки в Лексингтоне.

– А какой у тебя размер обуви? Я смогу найти лишнюю пару, – сказала Элис.

– Но если даже я их и надену… Ну, одна нога у меня… короче другой. Я не смогу держать равновесие, – призналась Изабелла.

– Именно для этого у нас регулируемые стремена, – ухмыльнулась Марджери. – Да и вообще, большинство местных людей ездят верхом в полусогнутом положении. И не важно, под мухой они или нет.

Возможно, потому, что Элис была англичанкой и разговаривала с Изабеллой в той же резкой манере, с какой обращалась к мужу и свекру, когда хотела чего-то от них добиться, а возможно, из-за неожиданного предложения снять брейсы, но уже час спустя Изабелла Брейди сидела верхом на Пэтче, костяшки ее пальцев, вцепившихся в поводья, побелели, а тело окаменело от страха.

– Вы ведь не поедете слишком быстро? – дрожащим голосом спросила она. – Я и правда не хочу ехать быстро.

– Ты готова, Элис? По-моему, сегодня самый подходящий день, чтобы объехать город, школу и прочее. Если мы не дадим Пэтчу спать на ходу, все будет просто чудесно. Ну как, девушки, порядок? Тогда в путь!

* * *

В течение первого часа поездки Изабелла не проронила ни слова. Но Элис, ехавшая прямо за ней, время от времени слышала ее визг, когда Пэтч кашлял или двигал головой. Тогда Марджери поворачивалась в седле, чтобы крикнуть что-нибудь ободряющее. И только проделав добрых четыре мили, Изабелла позволила себе нормально дышать, правда выглядела она по-прежнему несчастной и сердитой, а в глазах блестели слезы, хотя лошади шли очень медленным, размеренным шагом.

Несмотря на то что им с Марджери общими усилиями худо-бедно удалось усадить Изабеллу в седло, Элис решительно не понимала, что, ради всего святого, делать дальше. Изабелле откровенно не хотелось этим заниматься. Она не могла ходить без брейсов. Она явно не любила лошадей. И похоже, не любила книги. Элис вполне обоснованно начала сомневаться, появится ли Изабелла на следующий день, и, поймав взгляд Марджери, поняла, что та думает о том же. Если честно, Элис скучала по горным тропам, по которым они ездили с Марджери вдвоем, скучала по их необременительному молчанию, по небрежным репликам Марджери, помогавшим ей, Элис, постигать премудрости здешней жизни. Элис скучала по скачкам веселым галопом; по ободряющим крикам, с которыми они уговаривали упирающихся лошадей перейти вброд реку или перепрыгнуть через изгородь; по чувству гордости, возникавшему после преодоления каменистого ущелья. Возможно, им стало бы гораздо легче, не будь Изабелла такой угрюмой: ее дурное настроение накладывало мрачный отпечаток на это чудесное утро, и даже сияние солнца и легкий ветерок не могли поправить дело. «По всей вероятности, завтра мы вернемся к нормальной жизни», – сказала себе Элис, и у нее сразу отлегло от сердца.

На часах было уже почти половина десятого, когда они остановились возле школы – обшитого досками маленького однокомнатного здания, похожего на бывший коровник, где теперь располагалась библиотека. Перед входом находилась наполовину вытоптанная от постоянного использования маленькая лужайка со скамейкой в тени раскидистого дерева. На лужайке, склонившись над грифельными досками, сидели по-турецки дети, из здания школы доносился нестройный хор голосов, повторявших расписание уроков.

– Пожалуй, подожду вас здесь, – сказала Изабелла.