Дарвин

1874 год начался с выхода вторых изданий «Происхождения человека» и «Коралловых рифов», а их автор посетил спиритический сеанс. Мода на спиритизм крепла, среди спиритов были не только писатели, как Конан Дойл, и политики, как супруги Уэбб, но и ученые: Уоллес, Гальтон, физики Уильям Крукс и Оливер Лодж, наш великий химик Бутлеров. Дарвин в духов не верил, но утверждать, что «этого не может быть, потому что не может быть никогда», не любил: надо проверить. Сеанс устроили у Эразма, были Дарвины, Литчфилды, Генсло и Фанни Веджвуд, Гальтон, Хаксли, романистка Джордж Элиот, пригласили модного медиума Ч. Уильямса. По словам Генриетты, были постукивания и движения мебели, ее мать определенного мнения не выразила, отец нашел сеанс скучным и написал Гукеру: «Господи спаси нас, если мы будем верить в такой вздор». Через пару дней Джордж Дарвин и Хаксли инкогнито посетили другой сеанс Уильямса и поймали его на мошенничестве. 1 апреля Дарвин опять взялся за росянку (занимался ею до конца года, отвлекаясь на червей, пчел и термитов, о которых опубликовал ряд заметок), получилась книга «Насекомоядные растения» («Insectivorous plants»).

Растения корнями всасывают питательные вещества из почвы. Но тем, кто растет на болотах, еды не хватает, они должны охотиться. Их «щупальца» — видоизменившиеся листья, снабженные железами, выделяющими пищеварительные ферменты; захватив добычу, лист превращается в желудок. В 1860-е годы несколько ботаников писали об этом, но их всерьез не приняли. Растениям отказывали в активности даже эволюционисты, Ламарк назвал их бесчувственными. Дарвин, постоянно влюблявшийся в растения, обиделся. Он давно знал, что росянка ест насекомых, и это не извращение, а необходимость, как у хищных животных. Он изучил жидкость, выделяемую росянкой: кислый сок, как у нас. Угощал росянку сахаром, клеем, маслом, булками, сыром, молоком, слюной, чаем, мочой, крахмалом, яйцами, обрезками ногтей, спиртом; она ела все, кроме ногтей и волос, но лучше всего росла от мяса, сырого или жареного. Чересчур объевшись, росянка болела и могла умереть. Если ей не давали дополнительного пайка, она могла кормиться как обычное растение, но хирела; значит, когда-то росянки были вегетарианцами, но «нормальные» проиграли в конкурентной борьбе мутантным собратьям-хищникам.

Росянка не только прожорлива, но и чувствительна: прикосновение к кончикам «щупалец» заставляет их изгибаться и выделять кислоту. «Я отчетливо видел в лупу, как щупальце начало загибаться через десять секунд после того, как на его железку был помещен предмет… Удивительно, какой малой частицы вещества, например кусочка нитки или волоса либо осколка стекла, достаточно, чтобы вызвать загибание щупалец». Еще сильнее была реакция «щупалец» на химикаты: росянка обожала вещества, в составе которых был азот, «балдела» от эфира и хлороформа, но была равнодушна к алкалоидам; стрихнин ее убивал.

Когда невропатолог бьет молоточком по колену, дергается вся нога: значит, нервы работают. Нервные клетки реагируют на раздражитель, передают электрический сигнал «диспетчеру» — центральной нервной системе, а та отдает другим нервным клеткам электрическую команду действовать. У росянки тронули кончик одного щупальца, а задвигались все; значит, у нее есть «нервы». Дарвин предположил, что «нервы», как и у нас, передают и принимают электросигналы. Он предложил проверить это физиологу Джону Бердон-Сандерсону, тот гипотезу подтвердил. Импульс у растений передается медленно, три сантиметра в секунду, у животных — 100 метров в секунду, но механика одна. Но нервных клеток у растений нет. Как же импульс передается? Дарвин этого не знал; узнали в XX веке. В том, что мы называем «прожилками» растений — проводящих пучках, по которым движутся питательные вещества и вода, — есть особые ткани, по которым идут сигналы.

Наши нервные клетки отличают одни раздражители от других, а «диспетчер», получивший от них сигнал, дает команды, как телу реагировать на жару или холод, ласку или удар. У растений нет ни умных клеток, ни «диспетчера». Поэтому они не разбирают, что конкретно случилось, и одинаково реагируют на любое раздражение: химическое, механическое, световое. Но кое в чем мы можем им позавидовать. Их «нервы» не просто передают сигналы, но могут вызвать в местах, куда они их передали, физические изменения. Представьте: вы обожглись, а нервы не только заставили почувствовать боль, но и нарастили новую кожу. И растения способны к опережающему реагированию: если их простудить или еще как-то ущемить, они становятся устойчивее к любым стрессам, как бы готовясь к более серьезной пакости от нас или погоды. Дарвин называл росянку «животным» и говорил, что мечтает поднять растения в общественном мнении до уровня животного царства. Наука все еще не признала деление на флору и фауну условным, но разные проявления чувствительности растений открываются регулярно. Забавно читать, что эти открытия «опровергли Дарвина». Сочинить, что ли, статью «Существование айфона опровергает Дарвина»? Ведь напечатают…