Дары данайца

Но я не зря упомянул про темную лошадку, во — первых, девушку кто — то неплохо подготовил, хоть она и просила иногда помочь ей разобраться в тех или иных вопросах, но было видно, что Дорин и сама в этом неплохо разбирается. Как видно? Да очень просто, помните байку в фильме, где играл артист Евдокимов, как он попросил инструктора от райкома помочь, сунуть «палец» в сцепку трактора? Тот и сунул свой палец, вместо «пальца» стального, это от того, что он совершенно не представлял себе работу механизатора. Тут та же история, специфики много, и вникнуть в нее сходу невозможно, любое объяснение, тащит за собой еще кучу терминов, которые так же нуждаются в описаниях, а здесь ничего подобного не происходит, девушка въезжает сходу, и никаких уточнений не требует, и главное все правильно понимает. Гений? Ага, а чего же тогда она к нам жмется?

Во — вторых, Макс так и не смог вспомнить, кто именно познакомил его с девушкой, где — то, как — то, кто — то поспособствовал, но это точно произошло после того, как мы пригласили его разделить с нами риски в работе, а значит, Дорин знала, в чьей команде он будет работать, и успела прицепиться.

Ну и в — третьих, оказавшись в нашей команде, девушка быстро свернула отношения со своим приятелем, демонстрируя, что снова свободна, при этом все чаще поглядывала в мою сторону. Это ж, неспроста. Интересно, кто это вдруг решил проявить интерес? Ладно, не буду гадать, это должно было произойти, не сегодня так завтра, медовую ловушку не вчера изобрели, главное помнить об этом, не допускать сближения и не идти на поводу своих гормонов.

Кстати, насчет последнего, как уже говорил ранее, монахом я быть не собирался, вредно для головы, поэтому сердечная привязанность у меня имелась.

— Может быть, ты сегодня вечером освободишься пораньше? — Волосы Трис волнами рассыпались по моей груди. — У нас ожидают приезда Эдит Пиаф, могу провести тебя на бельэтаж.

— Это было бы конечно неплохо, — отозвался я на ее предложение, — но сомневаюсь, что Пиаф в состоянии выступать, скорее всего, этой «рекламой» ваша дирекция хочет привлечь к себе внимание. Сейчас у певицы очень сложный период, она до сих пор на лечении, к тому же ходят слухи, что у нее обнаружен рак печени, и она уже давно не может обходиться без наркотиков.

— Да я тоже слышала об этом, — согласилась со мной девушка, — но те же слухи говорят, что последнее время ей стало лучше.

— В этот год вряд ли, а вот на следующий год после лечения она, вероятно, сможет выступить перед публикой. Однако врачи дают плохой прогноз, жить ей осталось не больше двух лет.

— Жаль, — вздыхает подруга, — она действительно великая певица, другой такой во Франции не будет уже никогда.

— Ошибаешься Трис, — я рукой плотнее обнимаю ее красивое тело, — будет, и пройдет не так у и много времени, лет пять, и Франция снова услышит голос из прошлого. Это будет молодая девчонка из многодетной семьи, ее жизнь сложится значительно лучше, чем у Пиаф, но будет ли она более счастлива в жизни, это по — прежнему останется для всех загадкой.

Девушка подняла голову и пристально посмотрела мне в глаза:

— Ты сейчас соврал, или все же сказал правду?

— Трис, ты давно меня знаешь, — честно отвечаю ей, — скажи, я хоть раз сказал тебе неправду?

— Откуда мне знать? — На ее лице появилась улыбка. — Мне всегда приходится верить тебе на слово. Хорошо, тогда ты знаешь как ее зовут?

— Прежде чем ты что — то узнаешь, пообещай никому и никогда об этом не говорить.

— Обещаю!

— Не, как — то не серьезно ты даешь свои обещания, — закапризничал я.

— Почему несерьезно, — нахмурилась Трис, — я когда — нибудь не выполняла своих обещаний?

— Откуда мне знать? Мне всегда приходится верить тебе на слово.

Подруга притворно зарычала и вцепилась зубами мне в кожу груди.

— Все, все, готов поверить во все, что угодно, — взмолился я, — и все расскажу, только не кусайся.

— Вот так — то, — победно произнесла она и снова уставилась мне в глаза, — ну?

— Нашей будущей певице на данный момент всего пятнадцать лет, и зовут ее Мирей Матье. В пении она делает сейчас только первые шаги, поет в церковном хоре, ей предстоит еще долгий путь до того как голос окрепнет и на нее обратят внимание.

— Откуда тебе это может быть известно?

Лицо у меня становится серьезным, а голос понижаю до рычания:

— Слушай, и не говори, что не слышала, тебе открыл тайну великий медиум Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, мне ведомо все, прошлое и будущее не скрыто от меня пеленой времени. Я пронзаю время и пространство, для меня не может существовать тайн мироздания…

— И что это сейчас такое было? — Я обнаруживаю, что два карих глаза по — прежнему с усмешкой глядят на меня.

Вот для кого я стараюсь? Никакого воображения:

— Ладно, не хочешь, не верь, но помни — ты обещала никому об этом не говорить.

— Ну а все — таки?