Дары Кандары

Знакомая партия. У Генри тоже была привычка размышлять за шахматами, забравшись с ногами в неуютное корабельное кресло. Хулиганка Марисабель, сдав вахту, любила игрануть партию и отчаянно мухлевала, взглядом смещая позицию. Казначей Лео играл основательно, но слышал одно и то же «вам мат, сэр».

Только боцману удавалось иногда добиться ничьёй.

— Отставить, юнга! — вырвалось у Арчи.

— Простите сэр, — паренек виновато поднялся. (Как похож, дюзы и двигатели, как похож!) — Я отстал от экскурсии и задумался. Мне показалось… не сочтите, что я вам не доверяю, но ваши истории я читал в школьной энциклопедии, а они всегда врут.

— Яйца в одной корзине тоже не отличаются друг от друга, — против воли улыбнулся Арчи.

— Да, сэр, снаружи они одинаковы, но в одном таится птенец, а в другом вонючая жижа. Прошу, расскажите мне правду.

…Генри в семнадцать был таким же. Настырным, любопытным, жадным до справедливости. С ума сойти, в этом году юнге стукнуло бы уже сорок — если б он выжил.

— Что ж, приятель, слушай и запоминай. Если кто-то скажет тебе, что Верный Генри рос пай — мальчиком, не пробовал крейзи-колу и не целовался с девчонками — плюнь тому дураку в лицо. Он был юнгой на витальере, сыном нищенки и солдата. Он научился драться раньше, чем читать и писать. Он любил свой фрегат, мороженое с ванилью, штурмана Марисабель — её все обожали, а она обожала звезды. А ещё он любил свободу. Больше жизни. И это — чистая правда…

Таймер заверещал «вахта! вахта!», за бортом уже стемнело. В двустороннем иллюминаторе было видно — полуголые девки в обнимку с раскрашенными «под землян» мажорами уже толпятся у входа, ожидая, когда подъедут диджеи. Сиамских близнецов Флаффи наняла управляющая компания и не ошиблась: дискотека «Дорога в космос» с тех пор не жаловалась на плохие продажи. До выхода к дорогим гостям оставалось совсем немного. Арчи выпроводил паренька через грузовой люк, козырнул и поспешил в гримерку. Славный пацан, непохожий на сверстничков. Хорхе пожалуй взял бы такого на борт.

Тугой воротничок костюма сдавил горло. Боцман расстегнул пуговицу, глянул в экран и показал язык своему отражению. Бессмысленное старьё. И отважные витальеры уже не молоды и женщины не сражают наповал красотой. Где ты, Марисабель, штурман, который не умел ошибаться? Смуглое от космического загара лицо, пышные кудри, скрученные в пучок, талия, которую можно охватить ладонями, узкие щиколотки, колечки на мизинцах, запах табака и смолы. После разоружения она подалась в пограничники, подралась с кем-то на вахте, стала эскорт-девицей, охраняла трусливых болванов. Потом отошла от дел — как и прочие. Арчи попробовал вспомнить, когда в последний раз беседовал хоть с кем-то из команды и не смог. Стыдно. Пора.

Когда он в расшитом алом камзоле с обнаженной шпагой и парой лазеров за поясом, вышел на пятачок сцены к орущей толпе, веселье уже кипело вовсю. Вспыхивали и гасли световые пушки, пол вибрировал от звуковых волн, сниженная гравитация позволяла танцорам выкидывать невероятные коленца.

Кто б мог подумать — в трюме боевого фрегата станет отплясывать бесстыжая школота? А он, Арчибальд, боцман «Хелены» и друг самого команданте, словно клоун, запрыгает перед идиотами. Ненависть подступила к горлу. Арчи вздохнул и поправил микрофон в лацкане:

— Мы с тобой — пираты до конца!

Мы с тобой попляшем умца-ца!

…Если бог милосерден, он даст шанс пристрелить человека, сочинившего эти строчки.

Как всегда после первого сета, страшно хотелось выпить. Но врачи давно запретили. Трезвый и злой Арчи бродил по коридорам, гонял роботов чистить блевотину и подбирать банки от крейзи-колы. И за этих паршивцев стоило воевать? Таких, как давешний пацан, неравнодушных, чутких, стремящихся к правде почти не осталось, они вывелись, словно снежные волки. А овцы сыты и пьяны.

Пусковый медальон завибрировал: аларм. Тревога. Капитанская рубка.

Арчи спешил, как мог, но увиденное пригвоздило его к порогу. Они сняли флаг. СНЯЛИ ФЛАГ. И обдолбанные, счастливые, кувыркались прямо на нем — бритый наголо, увешанный серьгами гаденыш и белокожая, рыжая дрянь. Круглые ягодицы и раскрашенная спина парня блестели от пота. Девица, постанывая для виду, безостановочно крутила браслет: смотрите, френдята, смотрите и лайкайте — витальерский флаг это вау!

Один из двух лазеров чудом оказался заряжен. Арчи выстрелил прямо в витрину. Осколки стекла разлетелись, царапая стены. Паршивцы вскочили тотчас.

— Вы не посмеете! — дрожащим голосом проблеял гаденыш и попытался прикрыть собой даму. — Я сын самого пре…

— Сукин ты сын, — сказал Арчи. — Вон отсюда. И все твои дружки — вон.

Он гнал их пинками до самого трюма. В грохоте танцпола никто не обращал внимания на раздетых юнцов и свирепого старика — пока Арчи вторым выстрелом не подбил световую пушку. После третьего выстрела предложение немедленно покинуть фрегат А-класса «Хелена» было встречено с бурным энтузиазмом — Арчи даже открыл запасные люки, опасаясь свирепой давки.