Дары Крови

Мало того что недавно из меня вытекло столько крови, что я, по сути, умер, а разум мой, считай, исчез, оставив лишь странное воспоминание о бесконечной темноте вокруг, ласковой, убаюкивающей, обволакивающей бархатом, так после Креод влил в меня чужой крови. Как в глотку, так и прямо в жилы.

Ещё даже неясно, я полностью остался человеком или же стал на четверть или на одну восьмую Кровавым? Сегодня же, не откладывая, проверю, остался ли во мне ихор и сколько. Жар-то души на месте. Сначала тренировка, затем намешаю свою кровь в…

Я даже споткнулся от неожиданно пришедшей в голову мысли. К чему проверять это, давая выпить кровь новичкам и следя, не станут ли они сильней? Я ведь могу выяснить изменения в себе точно и сразу. Достаточно вновь провести оценку равновесия ихора.

— Господин, — вырвал меня из раздумий Креод.

— Да, идём, — согласился я с его безмолвным намёком и первым сделал шаг, на ходу складывая пальцы.

Птенцы.

И лишь несколько раз свернув за тенями, сообразил, что не только не могу знать, где эти самые птенцы расположились, но и снова не могу настолько уверенно идти по незнакомой мне части лагеря — что на пути сюда, что сейчас мы ни разу не упёрлись в тупик между шатрами, не свернули не туда, удлиняя путь, не…

Я через плечо глянул на Креода, который шёл в шаге позади и левей.

Можно считать, что он тот, кто знает о существовании теней, да?

В облике Креода не было ни капли смущения, недоверия, негодования, гнева или даже вопроса. Спокойный, уверенный в себе гаэкуджа Дома Денудо, который безмолвно следует за своим господином.

Или же его уже можно называть гаэкуджей Дома Оскуридо? Расколется ли это спокойствие на его лице, если я добавлю на флаг чёрного цвета? Синь северного неба, свет Амании и тьма Ребела.

Маловато Предков на флаге, маловато. Я ухмыльнулся мыслям. Почему синь какого-то там неба? Почему бы не считать её синью Предка Химедо? Вот так уже считай и три из семи Предков на моём родовом знамени.

Я шёл, ухмылялся, ёрничал над собой и своей исключительностью, лишь бы немного заглушить беспокойные мысли. Но давешнюю мысль о том, что мне нужно откровенно поговорить с Креодом, я не мог ни заглушить, ни тем более выкинуть из головы, и она меня страшила. Однажды я уже лишился близкого мне человека из-за правды о моей сути.

Флайм. Дистро отца, мой наставник и тот, кто был рядом со мной всю мою жизнь. Он сажал меня на коня, когда отца не было рядом, он учил меня правильно сжимать меч, он приказывал мне не плакать и не бояться темноты, он наставлял меня советом в обращении со слугами.

Но… Это уже не сравнится с тем, насколько близок мне стал Креод. С тем, как он спасал меня, следовал моим приказам и зову своего сердца, чтобы верно мне служить.

Так насколько же хуже мне будет, когда…

А вот эту мысль я сумел растерзать на клочки, вышвырнуть из разума раньше, чем она прозвучала в нём полностью.

Глупости. Тени сказали — он знает. Он знает и молчит. Он знает и вытащил меня из лесов, привёз в лагерь, выходил, влил в меня свою кровь и кровь, и жизни наших врагов.

Креод не отвернётся от меня.

Разумеется, самым разумным стало бы продолжать молчать, оставить всё как есть, не трогать это шаткое равновесие недосказанного и не озвученного. Но…

Если я действительно хочу быть уверенным, что Креод верен мне, мне, наследнику крови Оскуридо и Безымянного, то я должен поговорить с ним. Я должен спросить его, я должен сказать ему.

Я свернул направо, следом за Ариосом, а тот, развернувшись в воздухе, указал на ничем не примечательный шатёр:

— Здесь, господин.

Я свернул ещё раз и хмыкнул себе под нос. Нет, отсюда, от входа сразу ясно, что примечательный: редко у какого шатра стоит стража.

Без слов поднял в руке бляху и бумагу с печатью, что поставил Харло. Стражники без единого слова расступились, открывая мне путь, похоже, привыкли за сегодняшний день.

Я откинул полог, но входить не стал. Оглядел полтора десятка уставившихся на меня юнцов. Неужели я так же выглядел после Кузни? Тощим, угловатым, испуганным подростком с худыми руками-палками?

Снова поднял руку с бляхой и позвал:

— Майс и Апот. Вы отданы в распоряжение хёнбена Лиала, заместителя командира Гирь Весов, особого отряда стратега армии. То есть — в моё.

Кто-то едва слышно даже для моего слуха прошептал:

— От это вы попали, парни. Гляньте, у него даже нет меча. Будете на побегушках у адептов.

Выбранные мной парни отвечать голосу не стали: молча поднялись, сделали шаг вперёд, сорвали с поясов мечи, поднимая их перед собой и приветствуя меня:

— Хёнбен. Хёнбен.

Я довольно кивнул и приказал:

— За мной.

На воздухе, в пяти шагах от шатра коротко сообщил:

— Вы будете в моём личном распоряжении, в моём личном отряде. Я наследник Малого дома Денудо. Это гаэкуджа Креод, чьи приказы вы должны исполнять так же быстро, как и мои.

Я заметил взгляд, которым обменялись эти двое. С ними всё ясно — видят перед собой простолюдина, которому из-за своего происхождения и силы не горят желанием подчиняться. Но молчат. Пока молчат.