Дары силы

      -- Воличий тракт, это торговый путь, который пересекает всю Саромею, от моря до моря. Тракт имеет двенадцать ветвей, рядом с одной из которых мы сейчас находимся. Обслуживают, ремонтируют и охраняют тракт войска Велиградской Торговой гильдии.

       В торговую гильдию входят многие города побережья, и несколько городов в центре страны. Вообще тракт построен, для обеспечения свободного провоза товаров до основных торговых точек Соромеи. Правда в Двенадцатиградие он не идет, поскольку прямого пути через горы Нерт, просто нет. Местные власти, не хозяева на Воличьем тракте, по решению гильдии, его охрану несут вольные шлемы. Идти в Воличь, назвавшись купцами, вот единственное решение, другого пути нет. А уже там решим, что делать дальше, наведем справки, или уйдем морем. Воличь велик, там и отсидеться можно, я с самого начала предлагал туда идти.

      -- Так мы что, пограбили на Воличьем тракте, а теперь под его защиту -- не понял Федор.

      -- Воличий тракт начнется за лесом, - а здесь еще земля Стеона. - Пояснил неизменный Ворон .

      -- Тогда завтра дуем до самого тракта, а там определимся, - резюмировала сказанное Нина.

       С этим решением согласились все, маги и ястреги, простые воины и крестьяне, все понимали, что дружинам королей и даже войску Стеоны, могут противостоять только вольные шлемы. Тем более, что Секач заверил всех, что примут их в Воличе, если не с распростертыми объятиями, то спокойно. На этом совет решили закрыть, и все разошлись по своим делам.

       Ночь навалилась на форт быстро, как всегда в этих местах. Пока командиры держали совет, Нея распоряжалась в лагере. В растопленной печи млели четыре армейских котла с кашей, Между деревьев на специальных крюках были натянуты тенты для людей, а в центре лагеря установлена палатка для командира.

       За соседним столом, тоже накрытым армейским тентом, ужинали люди, только мужчины, женщины питались отдельно. Федора пригласили разделить трапезу, и он с удовольствием, съел деревянную, армейскую миску каши. Каша была щедро приправленная кониной, что не вызвало у Федора отвращения, естественного для жителя европейского города ХХI в., но и не произвело какого-то неизгладимого впечатления, мясо как мясо. Видимо, стал уже привыкать к средневековым принципам выживания.

       Появившаяся, как из под земли Нея, поставила на стол кувшин кислого вина. Откуда только взяла? Вино, оказалось достаточно крепким, и Федору ударило в голову. Поболтав с воями, он решил, что не помешает и отдохнуть.

       Несмотря на начинающийся мелкий дождик, Федор, последний раз, обошел лагерь, проверил посты и убедившись в нормальном состоянии охранения, руководство которым явно взяли на себя ястреги, вошел в палатку, которую по праву считал своей. На походной кровати седела Нина. Видимо девушка была мягко говоря, не сильно одета, поскольку увидев входящего мужчину, резко прикрылась простынею, придерживая ее левой рукой на уровне груди, в правой уже материализовался темный меч. Рассмотрев, в свете масляного светильника вошедшего, она произнесла, с акцентом сделавшим бы честь настоящему одесситу:

      -- Таки вы уже пришли, ну и, что вы хотите с бедной девушки, неужели выполнения всего обещанного сразу, но мы же вроде как родственники?

       Плохо понимая происходящее и следуя скорей рефлексам, чем здравомыслию, Федор пробкой вылетел из шатра.

       Оказавшись на свежем воздухе, он выругался, тщетно пытаясь дословно вспомнить тираду, котирую, произнесла Нина, приходя в себя. Затем плюнул и пошел по лагерю, разыскивая себе, место для ночлега. Спать под открытым небом и моросящим дождем совсем не светило.

       Из темноты ему на встречу шагнула фигура в темном балахоне. Полагаясь скорей на уже наработанные рефлексы, чем на деятельность мозга, который еще не успел включится, Федор принял боевую стойку и призвал меч.

      -- Я полагаю, что мой господин не совсем забыл о моем существовании, и не держит на меня зла, за то, что я просто не успела его предупредить, - сказала фигура, до боли знакомым голосом и сбросила капюшон. Федор опустил меч, и внимательно присмотрелся к стоящей перед ним женщине.

      -- Боги! Сунильда, что эти уроды с тобой сотворили! - у Федора не было слов. Да перед ним стояла Сунильда, та самая жгучая брюнетка, которая сделала его бароном Штерном. Та самая ведьма, которая не дала ему сдохнуть от всех фокусов силы в замке на берегу Донницы, та самая, только с еле затянувшимся продольным шрамом вдоль всего лба, словно с не пытались снять скальп и седая как лунь. Федор несколько раз приходил к раненным, но вместо Сунильды видел перемотанную тряпками куклу, находящуюся без сознания. Нея утверждала, что все переезды могут отрицательно сказаться на ее состоянии, и она просто не выживет. Федор не мог соотнести ту куклу, перемотанную тряпками, словно египетская мумия, и ту сильную волевую женщину, которую он знал.

       Не размышляя, не задумываясь, повинуясь какому-то животному инстинкту, Федор схватил женщину за плечи, притянул к себе, и крепко обнял.

      -- Господи, - прошептал он -- Сунильда, мне говорили, что ты без чувств и возможно умрешь от ран.