Дары Солнца

Дочь. Так он без матери вырос, получается.

Мать. Ну, где-то в третьем классе, наверное, учился, когда мать умерла. Она в одночасье слегла. Раз – и нету человека. А от какой болезни, не знаю.

Дочь. И что профессор? Больше не женился?

Мать. Ты что? Там такая любовь была… Нет, он на женщин даже не смотрел. (Откашливается.) Неловко вспоминать…

Дочь. Что такое?

Мать. Мы с твоим отцом как раз развелись, тебе четыре года было, ты ничего не помнишь, наверное.

Дочь. Нет.

Мать. Я тогда подумала: вот мы два одиноких человека, почему бы нам не связать свою жизнь?

Дочь. Что?! Ты клеила профессора? (Смеётся.)

Мать. Мне всего двадцать девять было. Посмотри старые фото, я на них хорошо выгляжу. Профессор тоже ещё молодой мужчина был, в расцвете сил. Он и теперь хорош, а раньше… Что ты! На него все женщины заглядывались.

Дочь. Верю, верю. Ты про себя расскажи. Что ты там предприняла?

Мать. Ну что… Я по-соседски… Пирожков настряпала, им принесла, угостила. Профессор и не отказался, машинально взял, поблагодарил. Почти такой же, как всегда, только взгляд потухший, всё в сторону глядел да куда-то вдаль, как будто он не здесь был. А сына я в гости к нам звала, он приходил даже пару раз, чай у нас пил, с тобой играл.

Дочь. Не может быть. Я ничего не помню.

Мать. Да, вы тут на ковре с ним сидели, из кубиков дом строили. Я это хорошо запомнила, потому что мечтала тогда о новой семье: вот дом, это наш дом, наш уголок, наш очаг… Вот наши дети…

Дочь. А почему не вышло-то?

Мать. Так сердцу не прикажешь. Профессор никого не видел, ничего не замечал, как будто от него только оболочка осталась. И мальчишка перестал приходить. Видно, неинтересно ему у нас было, а может, отец запретил.

Дочь. Жаль.

Мать (вздыхает). А уж как мне было жаль…

Дочь. А что сейчас, ты совсем не общаешься с профессором?

Мать. Ну, как… По-соседски… Здороваемся, иногда так, пару фраз скажешь, он что-то ответит. Ну, случайные люди тоже могут поговорить, например, когда в лифте едешь или в очереди стоишь. Это ведь ненастоящее общение.

Дочь. Ну… Да, в общем. А почему ты ещё раз замуж не вышла? За другого?

Мать. Да что ты всё меня выспрашиваешь?

Дочь. А когда ещё с тобой по душам поговоришь? Ты только охаешь, да ругаешься, да жалуешься.

Мать (обиженно). Ну спасибо, доченька.

Дочь. Мама, не обижайся. Давай хоть иногда по-человечески разговаривать.

Мать. Хороший призыв. (Помолчав.) Что, о чём ты тут спрашивала? Почему я замуж не вышла? Ты думаешь, это так просто? А ты почему ещё не замужем?

Дочь. Ничего ты стрелки переводишь…

Мать. Ничего не перевожу, это всё одно и то же, явления одного порядка.

Дочь демонстративно отворачивается.

Доча, ну сама посуди: мы обе женщины, мы хотим счастья с близким человеком, а вовсе не одиночества. Но по заказу-то это не приходит. И нельзя приказать полюбить, даже себе не прикажешь. Вот я мечтала стать женой профессора, но для этого нужен был интерес и с его стороны, так что ничего не вышло. А другие мужчины в сравнении с ним казались совсем тусклыми.

Дочь поворачивается к матери.

Тебе вот, вижу, нравится его сын. Да, очень видный молодой человек, очень. Правда, он всё равно недотягивает до своего отца, как-то мельче, что ли.

Дочь. Как мельче? Он ростом с отца.

Мать. Да я же не про внешность. То есть… Как бы тебе объяснить… Может быть, профессор не был так красив, как его сын, но он был интереснее, крупнее как личность. Вот он учёный. Другие учёные посвятят себя науке, а людей не видят. А профессор всегда был внимателен к людям, думал о городе. Ты знаешь, что наш парк хотели вырубить?

Дочь мотает головой.

Профессор тогда очень возмущался, организовал жильцов, все подписались под заявлением, он и по местному телевидению выступал, хорошо так говорил – заслушаешься. И парк сохранили.

Дочь. Надо же.

Мать. Я не помню, конечно, его речь, помню только, что слушать его голос было очень, очень приятно. Он говорил простыми словами, но так славно, естественно, так убедительно, что чуть не загипнотизировал. В какой-то момент мне показалось, что я плыву в потоке света… Это такое счастье… (Помолчав.) Ещё была жива его жена, и я тогда ей так позавидовала…

Дочь (машинально). Может быть, её и убила чёрная зависть…

Мать. Что? Что ты сказала?!

Дочь. Что?

Мать. Что ты сказала?!

Дочь. А что?

Мать тяжело дышит, хватается за грудь, за сердце.

Что с тобой, мама?

Мать (отдышавшись). Не знаю. Схватило что-то… Я ослышалась или ты вправду обвинила меня в убийстве?

Дочь. Ты что? В своём уме?

Мать. Вот это в твоём репертуаре… Значит, послышалось.

Дочь. Вечно придумаешь что-нибудь, а потом из-за этого начинаешь страдать. Тебе что, так нравится страдать?

Мать подходит к окну.