Дары золотой жемчужины

Предчувствие неприятностей возникло у Ворота за секунду до нападения. Едва уловимое, почти на грани ощущений. Впечатление было схоже с нарушением работы одного из органов чувств. Как будто нос заложило от насморка, ухо заткнуло серной пробкой или участок парестезии на коже возникла. Вроде и дышишь, но с трудом и без запахов. Слышишь, но хуже. Чувствуешь, но не так хорошо. Ничего критичного, но какой-то дискомфорт присутствует. Это Фома на всякий случай погасил способности жертв, используя свои возможности. И, хоть у Ворота был Дар из разряда мусорных, тем не менее он это почувствовал. Какой бы бесполезной ни была чудесная способность, дарованная Ульем, она срастается с человеческим организмом, становится его неотъемлемой частью. Вот её исчезновение и почувствовал рейдер, но предпринять ничего не успел. Только вскинул на изготовку автомат. Начал вскидывать.

Сзади его тут же облапил Шноркель, сковывая движения рук, ему на помощь ринулся Сохатый. Так и не отмершего Рыжего вырубили с одного удара, хорошенько приложив ему кулаком в челюсть. А Ворота недаром определили, как самую опасную цель, он сдаваться вообще не собирался. Набегавшему Сохатому тяжёлый сапог врезался со всего маху между ног. Тот в ответ глухо вякнул и рухнул на колени, прижимая руки к причинному месту. Затем «Ангел» резко распрямился, одновременно закидывая голову назад, и его затылок с силой впечатался в длинный нос Шноркеля. Сочно хрустнуло, брызнула кровь. Бандит замычал, но хватки не ослабил. Подоспевший Фома, наконец, прекратил эту возню, без затей влепив Вороту прикладом автомата по черепу. Рейдер обмяк и осел на дорогу.

— Он мне нос сломал, сука! — заныл Шноркель, пытаясь унять льющуюся кровь.

— Подорожник приложи, — резко оборвал его жалобы Фома и начал раздавать указания, активно жестикулируя, — пакуйте их и грузите. Быстрее давайте, у нас Перевалковские вояки на хвосте. Дундук, пошерсти у них в кузове, и пулемёт сними.

— О, да тут богато, — снайпер банды открыл первый попавшийся ящик.

— Забирайте всё. Фокусник, помоги ему, — распорядился главарь.

Жадность прожжённого мародёра смешалась с расчётливым здравым смыслом. Банда сейчас в бегах, пока не выберутся в места, где их не знают, придётся скрываться. А это всегда лишние траты и непредвиденные расходы. Брезговать ничем нельзя. Выражаясь привычным языком, у них теперь каждая копейка на счету. Так что хочешь не хочешь, а немного задержаться придётся. Фома перевёл взгляд на продолжавшего зажимать промежность подельника и недовольно поморщился.

— Сохатый, хорош уже мычать, достал.

Носатый бандит тем временем вязал захваченных рейдеров по рукам и ногам, используя для этого широкие пластиковые хомуты. Не спецсредства, конечно, но если в чём-то уступают, то немного. Шноркель, злорадно матерясь под сломанный нос, тщательно затянул стяжки, а потом и перепроверил каждую. Вороту достался двойной комплект и особенное внимание со стороны обиженного налётчика.

— Готово? — Фома ухватил Рыжего под локоть, — потащили.

— Может, машину сюда подгоним? — Шноркель продолжал говорить в нос, хотя кровотечение прекратилось.

— Потащили, сказал! — рявкнул главарь, — умничаешь, твою мать!

Банда разделилась на две пары. Первая таскала пленников, вторая перегружала трофеи. До Веника руки дошли в последнюю очередь. Когда его небрежно бросили в кузов, первая группа уже закончила со своими делами и стояла возле Сохатого. А тот уже не сидел, а лежал, покрывшись крупными каплями пота и белый как мел. Песок, рядом с ним, впитывал лужу рвоты.

Окажись здесь, по какой-то нелепой случайности, врач, он бы без труда диагностировал травматический разрыв яичка. Или даже обоих, как совсем тяжёлый вариант. Но чтобы это уточнить — надо смотреть. А в штаны Сохатому однозначно никто не полезет. Шоковое состояние бандита было лишь следствием полученной травмы. В таком случае положена экстренная госпитализация и операция с удалением повреждённого о́ргана. И противошоковая терапия, само собой разумеется. Но это там, в нормальном мире. На кластерах всё решается гораздо проще и быстрее. Фома потянул из кобуры пистолет.

— Да не, Фома, — Фокусник заметил движение главаря и придержал его руку за локоть, — перебор.

— Отрастят мудя… — недовольно пробурчал Фома, но пистолет в кобуру спрятал. Потом спросил, ни к кому не обращаясь, — у нас в аптечке осталось что?

Дундук уже тащил шприц с мутной жидкостью, снимая на ходу колпачок с иглы. Дозу спека раненому вкололи в плечевую мышцу, прямо через одежду. Наркотик подействовал, как говорят медики, на конце иглы. Шприц ещё не опустел до конца, а Сохатый уже облегчённо выдохнул и расслабился. По крайней мере, шоковые проявления ушли. А разбитые яйца… Это Улей, дружище — или старые заживут, или новые вырастут.

— Всё, тащите его в машину и поехали, — Фома сердито развернулся и пошёл прочь, — и так до хрена времени потеряли.

Фокусник и Дундук подхватили подельника, пытаясь поставить его на ноги. Тот уже словил приход и дурашливо ломался, усложняя парням и без того непростую задачу.