Дас Систем

Он выругался, забыл о свербящей головной боли и побежал наверх. До двенадцатого этажа он добрался, выбившись из сил. С лестничной площадки прошёл в фойе с лифтами. Через стеклянную входную дверь в офис он увидел небольшую группу людей и узнал рыжеволосую красавицу Андресен, бесформенного Граймса и стройную программистку Лизу Хогерт. Какой-то тип в байкерской куртке склонился над человеком, лежавшим на полу, вроде бы хотел помочь ему встать, однако пистолет в его руке свидетельствовал о других намерениях. Раненым, наверняка, был Гелиус, а мужчина с пистолетом — Детлев Швиндт по кличке Диего, который сумел улизнуть от следствия. На этот раз ему это не удастся.

По поведению Диего Унгер понял, что тот готовится снова спустить курок. Недолго думая, комиссар выстрелил.

Дверь разлетелась на мелкие осколки. Пуля попала в потолок. Разумеется, Унгер не мог рисковать и стрелять в Диего: вокруг него стояли и лежали ни в чём не повинные люди. Выстрелом он надеялся отвлечь его внимание. По крайней мере, ему удалось предотвратить намерение Диего и выиграть время для нового выстрела. Время для выстрела было и у его неприятеля.

С ужасающим проворством и нечеловеческой точностью Диего обернулся и выстрелил. Унгер не успел укрыться в проёме одного из лифтов и почувствовал, как что-то рвануло его внизу за плечо. Он споткнулся и упал, выронив пистолет, и в замешательстве посмотрел на свою руку, которая безвольно повисла, словно протез. Боли он не чувствовал, но не мог ни пошевелить пальцами, ни напрячь мышцы.

Прогремел второй выстрел, осыпав комиссара дождём из битого стекла. Он явно расслышал свист пули, которая пролетела над его головой и проделала глубокую вмятину в металлической двери, отделявшей фойе от лестничной площадки.

В том, что последует и третий выстрел, сомневаться не приходилось. Спрятаться для засады он не успеет. Он погиб. Комиссар закрыл глаза и покорился судьбе.

Глава 87

Международная космическая станция (МКС),

суббота, 14:41

— Скафандр готов, — произнёс Кантони в микрофон своего шлема после того как убедился, что все детали космического костюма Орлова были надёжно закреплены.

Только что Орлов проинспектировал таким же образом его.

— Я запущу декомпрессию шлюза, — сказал русский.

Кантони не мог увидеть лица Орлова сквозь покрытое золотым напылением забрало. Он поднял вверх большой палец.

Орлов нажал на кнопку рядом с выходом из шлюза. Раздалось шипение, которое тут же стихло. Не смолкавшие ни на секунду звуки работы станции — тихое урчание кондиционера, вечно раздражавшие потрескивания и пощёлкивания от того, что части станции то нагревались на солнце, то охлаждались в тени — полностью пропали. Вокруг больше не было воздуха, по которому они передавались.

— Открываю наружный шлюз, — сказал Орлов в микрофон шлема.

Металлическая перегородка скользнула в сторону и открыла вид на фрагмент космоса — чёрный, словно бархат, наполненный тысячами крошечных холодных немерцающих огоньков. У Кантони перехватило дыхание при виде этой красоты. Из иллюминаторов станции звёзд было видно немного, поскольку отражавшая свет Земля выглядела ярче. Сейчас он впервые оказался с космосом лицом к лицу. При иных обстоятельствах прогулка в открытом пространстве его точно обрадовала бы. Однако сейчас о прогулке речи не шло.

— Покидаю станцию, — Орлов прицепил страховочный трос к креплению у шлюза и выпорхнул наружу.

Он выплыл из тени станции в яркий солнечный свет — и его скафандр затмил звезды.

— Покидаю станцию, — сказал Кантони, закрепил свой страховочный трос рядом с тросом Орлова и последовал его примеру.

Ему не верилось, что он, наконец-то, покинул узкое замкнутое и вместе с тем условно безопасное пространство станции. У него стоял комок в горле. Он был настолько потрясён, что забыл взяться за одну из скоб рядом со шлюзом, и устремился вперёд без торможения, пока страховочный трос не расправился и не остановил его полёт резким рывком.

Кантони гнал от себя страшную мысль о том, что он взялся не за своё дело. Сейчас он не имел права на ошибку. Орлов полчаса спорил с Эдвардсом, который по-прежнему полагал, что один из членов экипажа сошёл с ума, и потому строго-настрого запретил выход в открытый космос. В итоге, русский, страшно ругаясь, прервал связь с Землей. С этого момента они были предоставлены сами себе.

Земля для Кантони заняла почти весь обзор. Они парили над Атлантикой, которая чёткой линией была поделена поровну на день и ночь. Над ними простиралась и ослепительно светилась даже через затемнённые стекла шлемов станция. Явственно виднелась большая дыра, которую рука пробила в одной из солнечных батарей, и ужасная рваная рана в изоляционном слое модуля «Заря».

Мозг исправил перспективу, и Кантони увидел: Земля — «внизу», а станция — «вверху». Впервые за последние несколько недель он снова ощутил невесомость как падение. Мгновение ушло на борьбу с первобытным страхом, который встрепенулся внутри. Затем итальянец сосредоточился на задаче и, держась за трос, вернулся к станции.