Даша из морской пехоты

– Ох, Андрюша, – рассказывала девушка. – Что я пережила, не приведи Господь! Знаешь, пока мы мчались, не разбирая дороги, а по нам стреляли парашютисты, мне было не так страшно, как… А потом… Я открыла дверцу, и дядя Слава вывалился из кабины прямо на меня. И сбил меня своим телом в воронку. Он был уже мертв. Я сильно ударилась головой и, наверно, потеряла сознание. Когда пришла в себя… Я все видела, понимаешь?! Все! Это было страшно! Где-то был вражеский снайпер… Парашютист. Как только я пыталась выбраться из воронки, он издевался надо мной… Всаживал пулю за пулей в сантиметре от моей головы. В самую грань между жизнью и смертью… Но в перерывах между выстрелами в меня он стрелял в тело дяди Славы. Он убивал и убивал мертвое тело рядом со мной. И этот звук… Этот звук… Это чавканье, с которым пуля пробивает мертвое уже тело… Если бы ты знал, милый, как же это страшно! Я постоянно думала о тебе, думала, что все равно это скоро кончится, и я поеду к тебе. И обниму тебя, родной… Придут наши, ведь кто-то же видел десант… Наверно, это и спасло мою психику… Мои мысли о тебе… Я не знаю, сколько это продолжалось… Потом мимо нашей полуторки промчались грузовики с солдатами-пехотинцами. Был сильный бой. Пашка Смирнов все это время лежал на полу кабины, он ничем не мог мне помочь… Когда наши начали биться с парашютистами, Пашка вылез из машины и перевязал мою голову. Господи, Андрюша, вся моя одежда была насквозь пропитана кровью дяди Славы. Вся! И посечена осколками камней, выбиваемых пулями снайпера… Наум Михайлович, когда увидел, приказал Пашке забрать ее у меня и сжечь… А мне принес вот это – солдатское… А тельняшку мне кто-то из санитарок принес, уж не помню кто… А я же метр пятьдесят пять! Влезла в эти брюки галифе, а девочки меня наверху ими завязали!

Андрей слушал сумбурный рассказ Даши, и в груди его закипала ненависть. Он не смог сдержаться…

– Ладно бы над мужиком измывался! – сказал он. – Но зачем же над безоружной девушкой?! Которая и ответить-то не может. Мужик бы нашелся! Открыл огонь в направлении выстрелов, рывком ушел из воронки… А что ж девушка?! Она ведь совсем беззащитна перед снайпером… Убивать буду! Без пощады!

– Ты не нервничай, Андрюша! – успокаивала его Даша. – Все прошло! И я жива и даже рассудком не тронулась… Все хорошо будет у нас, поверь! Мы же сильные с тобой, да?

– Особенно ты, Дашуня! – Андрей с нежностью погладил ладонь девушки. – Особенно ты. Я преклоняюсь перед твоим мужеством.

– Да ладно тебе! – Даша шутливо хлопнула его по руке. – Мы оба такие! Хотя… Я тебе сейчас расскажу, ты только не смейся… Какая я у тебя. Значит, послали нас с Машкой Королевой на склад за медикаментами. Дали карабины и отправили. Ну, получили мы все, что положено. Машка старшая была, она осталась бумаги подписывать, а я в продмаг побежала. Признаюсь тебе: я страшно люблю конфеты. Подушечки, знаешь?! Забежала в продмаг, говорю: «Дайте мне конфет! Подушечек!» Продавщица смотрит на меня, как на сумасшедшую. Я же не знала, что уже – карточки, что конфет уже за деньги не купишь… Все люди в очереди повернулись ко мне, а у меня карабин больше, чем я. И все вдруг стали просить, вся очередь: «Дайте ей конфет. Вырежьте у нас талоны. Дайте!» И мне дали. Бесплатно… А еще… Я кино про любовь любила… Вот какая я!

– Так я и горжусь тобой поэтому! – усмехнулся Андрей. – Ладно! Хватит разговоры разговаривать! Ты бы отдохнула, милая! Начмед дал тебе сутки отдыха, используй их. Мне пока ничего не нужно, отдыхай!

Дарья не раздеваясь рухнула на раскладушку, и пружины жалобно заскрипели, приняв ее невесомое тело… Она уснула мгновенно, словно в омут провалилась.