Дата Туташхиа

— Большинство политических течений предусматривает право народов на самоопределение, то есть расчленение империи.

— Победит та политическая сила, которая сохранит государство путем предоставления народам России права на самоопределение, — сказал Каридзе.

— Право на самоопределение, — возразил я, — означает национальную независимость, а национальная независимость народов Российской империи означает, в свою очередь, распад империи на составные части. О едином российском государстве остается тогда лишь мечтать.

— О, нет! — Каридзе, словно сердясь, помотал своей лохматой головой. — Любой нации независимость необходима, поскольку она обязательно должна удовлетворять свои национальные, гражданские и культурно-экономические интересы. Ну, а если появится политическая сила, которая под знаменем будущего всероссийского государства даст народам Российской империи гарантию полного удовлетворения всех их национальных, гражданских и культурно-экономических интересов? Кому тогда будет нужна независимость и зачем?

— Вы не хотите принять во внимание сепаратистских, центробежных настроений, которые укоренились в народах Российской империи, — сказал я. — Они существуют независимо от того, хотим мы этого или нет.

— Это настроения национальной буржуазии и обанкротившейся аристократии, но не масс, которые в нынешней исторической обстановке стали решающей силой, сам ход истории отвел им эту роль. Сможет ли политическая мысль России предложить такой модус существования, когда освобожденные народы предпочтут сохранить единое государство? От этого зависит все, в этом корень дела.

— Но существует ли в России такая политическая сила, которая способна сохранить единство государства? Вам она известна?

— Вы, граф, не пользуетесь литературой, внесенной в Index librorum prohibitorum[24]?

— Пользуюсь. По долгу службы. Я читаю все… знаком со всем, конечно, не фундаментально…

— Тогда вы знакомы и с программой социал-демократов, точнее — с программой большевиков?

— Вы говорите о крыле Ульянова?

— Да.

— Политическая доктрина большевиков… нет, они не созрели для решения этой проблемы, — сказал я.

— Вы правы. Пока не созрели… Но они идут к этому. У них впереди еще десятка два лет, не больше. Но они единственная партия, которая понимает: создать новое единое российское государство возможно лишь тогда, когда максимально будут удовлетворены национальные и культурно-экономические потребности народов Российской империи. На других путях осуществить эту цель невозможно.

— Политики никогда не скупились на обещания, — заговорил наконец Мушни Зарандиа.

— Это верно, но Ульянов искренний и честный человек. Всем своим разумом он действительно желает благоденствия народам Российской империи. Правда и честность заложены в самом его учении. Масса плотью чувствует правду и, когда приходит срок, идет за честными идеями.

— Да вы большевик, — рассмеялся я.

— Отнюдь… — И Каридзе снова тряхнул своей лохматой головой, словно сердясь.

— Вообще-то вы беспартийный или, вроде меня, член партии, состоящей из одного человека? — спросил Мушни.

Каридзе взглянул на Мушни, пытаясь понять, не шутит ли он над ним.

— Партия — это конкретность.

— Вы располагаете обобщающим учением? — Зарандиа явно был расположен шутить.

— У меня есть некоторая система взглядов! — Сандро Каридзе по-прежнему был серьезен.

— А девиз?

— Не понимаю. — Каридзе повернул голову ко мне.

— Девиз социал-демократов — «народ». Это несколько условно. А каков ваш девиз?

— «Нация». Но и это весьма условно.

— В чем же разница между народом и нацией?

— Я не готов к разговору на эту тему. Если разрешите, отложим его на будущее. Бог даст, встретимся.

Смеркалось и, возможно, поэтому Сандро Каридзе поспешил завершить нашу беседу, а может быть, он просто устал или же шутливый тон, взятый Зарандиа, показался ему баловством и он обиделся. Мы поболтали еще минут пятнадцать — так, ни о чем — и расстались. Мне хотелось договориться с ним о новом свидании, но что-то удержало меня — ведь наша беседа совсем не сблизила нас.

Глава четвертая

И воззвал тогда Туташха к небесам:

— О всемогущий! Не ради забавы предался я помыслам моим, не хламиды себе ткал я из мыслей моих, паутине подобных, и не возмездия ради поднял копье мое. И не смущенный ухищрениями нечистого обрел я плоть человеческую — а во исцеление недугов рода Адамова. Но тщетным оказался разум мой и хилой десница моя. Не проросли и не дали плода семена, посеянные мною, ибо не дал ты мне дара превращения зла в добро.