Дата Туташхиа. Книга 2

Все как будто прояснилось самым достойным образом. По моим представлениям, о лучшем трудно было бы и мечтать. Что там говорить, если помилование моего друга оказалось в конце концов в наших руках и решалось в моем собственном доме. Надо только сказать: нет, он не опасен для людей и мира. Но если такой вывод не знаю почему, но будет для нас непосильным, все равно Дата Туташхиа сможет уйти от нас невредимым и свободным, честное слово графа Сегеди будет тому порукой. И тогда все шахматные фигуры станут на старые места и вся игра начнется с самого начала, что во всяком случае несравнимо лучше того, чего мы так боялись,– тюремной решетки и кандалов.

Я, естественно, посчитал, что как хозяин дома и юрист, имеющий немалый опыт в подобного рода делах, должен принять на себя главную роль в разговоре, который нам предстоит вести. Поэтому я сказал:

– Господа, прежде всего, по-моему, надо, чтобы каждый из нас сказал, как он относится к словам графа Сегеди. А кроме того, надо, чтобы Дата Туташхиа согласился стать участником этой процедуры. Итак, я буду первым и объявляю: я согласен!.. Нано, что скажешь ты?

– И я согласна... Конечно,– сразу же отозвалась Нано.– Обещаю быть беспристрастной, быть справедливой!

– Гоги, твое слово!

– О чем тут говорить! И я согласен... Но беспристрастным, честное слово, быть не могу... Потому что хорошо знаю Дату Туташхиа... Только потому! Знаю, что он замечательный человек. Скажу вам наперед, я буду пристрастным – с начала и до конца. Решайте сами – могу ли я навязывать вам свое отношение, которое не изменится нигде и никогда! Даже если история, о которой расскажет граф Сегеди, несет в себе один лишь, отрицательный заряд. Что делать тогда? – Гоги пожал плечами и развел руками.

– Ну что ж, и такая позиция возможна,– сказал Сегеди. Господин Георгий заранее, без наших споров и доказательств уверен, что прощение не сделает Дату Туташхиа более опасным. История, которую я собираюсь вам поведать, как бы мы ни отнеслись к ней в целом, будет непременно нести в себе приметы – мелкие ли или крупные,– которые подкрепляют именни вашу позицию. И вы сможете не только укрепиться в ваших чувствах, но и проверить, справедливы ли они... Со своей стороны, господа, клянусь, что буду беспристрастным не только в своих суждениях, но в подборе фактов и обстоятельств жизни, о которых собираюсь рассказать вам.

– Я согласен,– сказал Элизбар Каричашвили.

– Я тоже должен согласиться,– Гоги снова махнул рукой.

– Теперь, господа, слово за Датой Туташхиа,– сказал я.– Даете ли вы нам право стать судьями вашей прошлой жизни и хотите ли принять условия графа Сегеди?

Дата Туташхиа не торопился с ответом. Он молча оглядел нас всех и после этого сказал:

– Я согласен. Я принимаю условия.

Сегеди, извинившись, попросил подождать его несколько минут. Он встал и направился к парадному входу. Не зная, как поступить, я двинулся следом за ним. Сегеди попросил открыть дверь и вышел на улицу. Он торопливо сказал что-то человеку, сидевшему в его экипаже, после чего экипаж двинулся со своего места и поехал по улице. Но человек, сидящий в нем, пристально взглянул на меня, и я отступил в испуге, так как мне показалось, что это Дата Туташхиа. Да, Мушни Зарандиа потрясающе похож на своего кузена!

Мы вернулись к столу.