Дата Туташхиа. Книга 2

— Очень рад, ваше сиятельство, — сказал я как можно оживленнее. — Вы даже не можете себе представить, как удачно вы избрали время для своего визита!.. — Я обернулся Нано: — Вот познакомьтесь — госпожа Нано Парнаозовна Тавкелишвили-Ширер… В соседней комнате сейчас будет накрыт сказочный стол, и я смогу через считанные минуты познакомить вас со своими прекрасными друзьями, чтобы ознаменовать ваше посещение лукулловым пиром! Разрешите, ваше сиятельство, вам помочь…

И я дотронулся рукой до его пальто в твердой надежде, что он отведет мою руку, откажется и уйдет.

Но не тут-то было.

— Не беспокойтесь, князь, — услышал я в ответ, при этом он сбросил пальто и добавил улыбаясь: — Я только потомок венгерского графа, а в Венгрии, да будет вам известно, на пять человек по одному графу, такова статистика.

— Но в Грузии на двух человек по одному князю, так что мы обскакали вас, граф!

Я пытался скрыть смущение, шеф жандармов, оказывается, вовсе не думал уходить.

— Князь, — заговорил он снова. — Я пришел просить как раз о том, что вы сами только что предложили.

— О чем просить? — Я ничего не понимал.

— Просить, чтобы вы разрешили мне посидеть за вашим дружеским столом. Не спорю, это странная просьба для незнакомого человека. Но, честное слово, я не буду вам в тягость, а быть может, даже сумею позабавить и развлечь.

Мне показалось, что граф Сегеди даже чуть-чуть волнуется, стараясь быть непринужденным и простым. Но все-таки, согласитесь сами, это вторжение в мой дом — невероятная наглость! Что мог я ответить ему?

— Конечно… О чем говорить, — сказал я, ощущая фальшь, которая вязла в моих словах.

Я провел его в гостиную, и он все с той же улыбкой, исполненной внимательного расположения, опустился в одно из кресел.

— Я слышала, что вы прекрасный пианист, — обратилась к нему Нано. Видно, готовилась завести с ним длинный разговор, чтобы задержать подольше на этой половине, как того хотел Гоги.

Но граф Сегеди почуял, верно, ненатуральность нашего поведения.

— Вы, сударыня, волнуетесь так же, как и я, — сказал он. — Я уверен, что и ваши друзья взвинчены не меньше вас. И совершенно напрасно. Меня привела сюда мирная цель, мирная, но не простая. И я не смогу ее осуществить, пока в доме этом не воцарится покой и доверие. И вас как женщину я прошу помочь… Ведь вы одна среди стольких. Начните вы, постарайтесь вести себя со мной как со старым знакомым, это снимет тяжесть с вас, с меня и поможет остальным найти верный тон. — Он засмеялся и добавил: — Вы скоро сами убедитесь в доброте моих помыслов.

Нано молчала, не зная, что сказать, а я извинился, пробормотал, что должен наведаться на кухню, и оставил их вдвоем.

Я зашел в свою спальню и подошел к окну. Хотел собраться с мыслями, но мысли прыгали, не зацепляясь друг за друга. Нет, я не понимал, что случилось, но понимал, что может случиться что-то очень страшное, опасное для моей жизни. Я выглянул в окно: перед подъездом, рядом с экипажем Нано, стоял еще один экипаж, и в нем сидел незнакомый мужчина в котелке, нахлобученном на лоб. «Человек Сегеди», — подумал я. А так на улице было пустынно.

Я отправился на кухню. Арзнев Мускиа как ни в чем не бывало колдовал над кипящим котлом, а Гоги и Элизбар насупленно и сосредоточенно молчали. Мне показалось, что мое появление застало их врасплох, в их молчании была какая-то неловкость.

— Как вы объясните все это? — спросил я.

— Сами ломаем голову, — ответил Гоги.

— А он что говорил? — подал голос Элизбар.

Я передал им то, что услышал от графа Сегеди.

— Ну, и что тут такого? — воскликнул Арзнев Мускиа. — Прослышал, верно, про мой эларджи и пришел отведать… Ясно как день божий… Не думаю, чтоб твой люля-кебаб смог его завлечь! — Лаз повернулся к Элизбару Каричашвили.

— Да, это эларджи притянуло его, — согласился Гоги.

Мне стало грустно, потому что я понял: все, что нужно было сказать, они сказали без меня. И я закипел от негодования.

— Если того, что вы говорили, — воскликнул я, — вы не хотите повторить при мне, то поделитесь со мной хотя бы выводами, к которым вы пришли!

— Мы не пришли ни к каким выводам, — сказал Арзнев Мускиа.

— Но ведь Гоги ради чего-то спросил меня, есть ли в доме еще один выход?

— Ради человека, которому мы обязаны этим визитом, — ответил лаз.

— Ну! Что мы, заговорщики, что ли? — воскликнул я. — Ведь это каким надо быть преступником, чтобы сам шеф жандармов являлся за ним на дом!

Скажу откровенно, я очень волновался и пытался шуткой прикрыть свой испуг, уговорить себя и их, что нам нечего бояться.