Дата Туташхиа. Книга 4

Больше не оглядывался, двинулся к Захару Карповичу. Из одного окна узкой полоской падал свет — ставня была неплотно прикрыта. Я постучал — свет погас: спрятался наш Захар Карпович! Не услышал стука, о каком с тем человеком условился, и спрятался!

Я еще раз постучал.

Так он тебе и откроет — жди!

— Карпыч, открой! Я же знаю, ты дома. Не бойся. Это я — Васо. Васо, слышишь? — тихо позвал я.

— Кто там? — Это он решился все-таки отозваться.

— Да открой, это я — Васо!

— Ты ошибся дверью, Васо. Маро — рядом. Ее и дома еще нет. Из духана не возвращалась.

— Послушай, говорят тебе, открой, дело у меня к тебе!

Карпыч не открывал.

— Васо-джан! Пожал-ста, приди в другой раз! Теперь я не один… женщина у меня, понимаешь?

— Карпыч! — Я разозлился дальше некуда. — Да открой, тебе говорят. Дело у меня к тебе, спрошу и уйду. А не откроешь, я дверь сломаю, с этой твоей милки начну и тобой, Карпычем, кончу!

А он, сукин сын, стоит на своем и ни с места.

Тогда я ногой как дам: рядом окно — стекло вдребезги.

— Ат-криваю! Не бей! Ат-криваю!

Он еще и вопить не кончил, а дверь уже распахнулась.

— Прашу, судар!

Пока я входил, Карпыч зажег лампу, поправил фитиль и такую напустил на себя радость, будто из горящего дома родной сын живехоньким выскочил.

— Вах! Васо-джан! Да это и правда ты! Кого я вижу!! Да ведь вы с Дзобой только что в духане были! Садись, чего ты? За меблировку — пардон.

— А говорил, что у тебя дама! Где же она?

— Эх, Васо-джан! Да зачем бы я классическую гимназию кончал! Разве такой воспитанный человек иначе скажет? Он гостю никогда не скажет: мне сейчас не до тебя, давай в другой раз… Это все пустяки, совсем пустяки… Ты мне вот что скажи — зачем в полночь пожаловал? Какая во мне у тебя нужда?

Я пошарил глазами по углам и поглядел Карпычу прямо в лицо.

— Говори, как зовут того человека!

— Какого человека, Васо-джан?

— К которому ты Маро посылал, и он должен сюда прийти.

— Вай! Что значит — должен? Он что, не придет?

— Не придет.

Карпыч побледнел, закрыл рот рукой и замолчал.

— Ну, живо!

— Погубить хочешь меня, Васо-джан, да?.. Он правда не придет, или ты шутки шутишь? — О чем там было спрашивать, он пошел выкручиваться и языком замолотил — уши вянут.

Такой другой продувной бестии, как этот Захар Карпыч, в Тифлисе было не найти. Он и выкрутиться хотел, и что Дзобин человек может ускользнуть, ему тоже было жалко. Так или этак, а мне надо было узнать, что за птица Дзобин человек, и с делом этим покончить. Вижу, в углу трость Захара Карпыча с серебряным набалдашником. Схватил я ее:

— Скажешь или нет?

— Вах! Да не знаю я, а и знал бы — не сказал. Сэкрэт!

— А ну, стаскивай с себя… — И занес над Карпычем палку.

Он нахохлился, как январский воробей, сжался весь и такой сделался несчастный, что, по правде говоря, мне его жалко стало.

— Чего стаскивать?

— Все.

Карпыч тут же стал разоблачаться, но все бормотал:

— Полицию позову…

Я заметил, что при слове «полиция» он сам и вздрогнул.

— Подумаешь, полиция… Жди, что пол-Тифлиса из-за тебя на каторгу отправят, а другую половину на виселицу вздернут! Раздевайся живее!

Кричать больше ни к чему было. Жилет и рубашка уже висели у него на плече, а он держался за штаны, заглядывая мне в глаза: снимать или нет? Я поднял бровь — и Карпыч остался в чем мать родила.

— Что будешь делать, Васо-джан?

Я провел ладонью по столу и все, что там было, смахнул на пол.

— Ложись! Лицом вниз ложись!

— Вах, Васо-джан, зачем тебе розги? Здесь что — бурса или казарма? — Говоря это, он уже располагался на столе и руки сложил так, как под банщиком на Майдане.

Всыпал я ему так, что он ужом извивался.

— Инквизиция! Произвол! — вопил Карпыч, и слезы лились рекой.

Пять раз я поднимал палку, а потом сел на единственный стул и сказал:

— Кто он и зачем ты его звал?

— Почему ты мне не веришь? Не знаю я ни имени его, ни фамилии. Он ко мне от Буковского пришел из Кутаиси, достань, приказал, ему пустой паспорт, поставь печать, а я здесь впишу фамилию, какая нужна будет. Честью клянусь! Мое дело — книжка и печать. Ничего другого не знаю.

Случается в этих делах и такое — это мне было известно, но я понял, ускользнул от нас Дзобин обидчик, разозлился, вскочил и опять занес палку. Карпыч заранее свернулся, и тут — на́ тебе — приоткрывает дверь этот самый Дзобин малый.