Датский король

Теперь можно было идти в библиотеку совершенно спокойно, но Звонцов, разумеется, спешил, по-своему моля Николу, чтобы его опасения не оправдались. Городская публичная библиотека была основана еще местными герцогами и наверняка при активном участии самого великого Иоганна Вольфганга, как почти все в Веймаре, имеющее отношение к делу народного просвещения. Скульптор знал, что и нынешняя здешняя знаменитость, могущественная фрау-меценатка делала большие пожертвования на пополнение библиотечных фондов и ремонт старинного здания, благо оно находилось на одной улице с ее доходным домом, на противоположной стороне, совсем рядом, так что йенский стипендиат когда-то наблюдал со своего последнего этажа за симпатичными немецкими барышнями, проглатывавшими французские романы, а чаще просматривавшими модные журналы в читальном зале. Он и сам частенько заглядывал сюда перед занятиями, когда не с руки было ехать в далекий университет. Подобное соседство, конечно, оказалось настоящим подарком для Звонцова, частенько просыпавшего занятия, и сейчас, заходя в библиотечный подъезд, он в который раз с удовольствием подумал, как здесь все близко и как это удобно. Доступ в «Храм печатного слова» был по-прежнему открыт для всех. Пожилой служитель только осведомился у господина с иностранным акцентом, какая именно литература того интересует. Вячеслав Меркурьевич сказал, что ему нужно в отдел газетной периодики. Служитель понимающе кивнул головой, указал на второй этаж и проводил таким взглядом, будто вспомнил бывшего читателя-студента. Звонцова это не удивило — в маленьком Веймаре за несколько дней он уже не раз ловил на себе подобные взгляды: немцы народ наблюдательный, а особенно в провинции у людей прекрасная память на лица, да и не так уж давно молодой скульптор каждый день ходил по этим улочкам. Теперь его всецело занимало другое. В читальном зале он попросил у библиотекаря годовые комплекты «Berliner Zeitung» и местных газет за последние пять лет. а когда ему принесли целую стопку подшивок, ушел с головой в их изучение. Первым делом Звонцов взял том за 1913 год и сразу же обнаружил в художественном разделе статью, попавшуюся ему на столе в тайном кабинете. «Значит, это мне не приснилось! Нужно посмотреть, нет ли здесь еще каких-нибудь публикаций об этом аукционе…». В одном из декабрьских номеров нашлось нечто весьма любопытное, причем не в художественной хронике, а в разделе «Скандалы недели». Набранный крупным шрифтом заголовок гласил: «Немецкая порядочность поставлена под сомнение».

«В американской прессе, — писал репортер, — появилось заявление миссис Зюскинд, владелицы известной ювелирной фирмы, заслужившей мировое признание еще будучи собственностью одного старого французского рода до ее продажи вышеупомянутой гражданке Соединенных Штатов. Американская миллионерша, представляющая также крупнейший художественный аукцион „Баттерфилд“[242], ставит под сомнение происхождение картин, проданных недавно на аукционе „Дрюо“ в Париже под псевдонимом „КД“ (об этом крупнейшем художественном приобретении уже сообщалось в нашей газете). Миссис Зюскинд требовала снятия данных картин с торгов, но, как теперь она утверждает, этому помешала госпожа Флейшхауэр, устроившая рекламную кампанию никому не известного художника „КД“. По утверждению американки Зюскинд, под этой монограммой скрывается целый живописный цех художников из разных стран, вошедших в сговор с фрау Флейшхауэр, а также с некоторыми теневыми дельцами из Европы и России. Миссис Зюскинд якобы обладает фактами, разоблачающими эту, по ее словам, „бесстыдную авантюру, имеющую целью пустить в оборот грязные деньги и к тому нее представляющую собой вульгарное шарлатанство. Она намерена инициировать скандальный судебный процесс международного масштаба“. Заботясь о чести германской нации, корреспондент „Berliner Zeitung“ провел собственное расследование по материалам мировой прессы последних лет, уделяя особое внимание публикациям, связанным с личностью госпожи Зюскинд, и обнаружил следующие интригующие факты. Оказывается, горящая ныне страстью к разоблачению „аферы“ дама несколько лет назад сама намеревалась приобрести натюрморты „КД“, но более расторопный и состоятельный клиент опередил ее. Тогда миссис Зюскинд призвала к бдительности американскую общественность, утверждая в прессе, что творчество художника „КД“ представляет собой опасность для моральных устоев Соединенных Штатов, несет в себе заряд агрессивного оккультизма и откровенно попирает идеалы христианской нравственности. Сочувствующие ей сенаторы даже спровоцировали скандал в Конгрессе, закончившийся публичным заявлением „пламенной патриотки“, что „постыдные“ картины никогда не будут выставлены на аукционе „Баттерфилд“, „ибо американское искусство и бизнес должны и впредь оставаться чисты и показывать в этом пример всему остальному миру, сошедшему с ума и переставшему отличать «ржавое железо» от подлинных драгоценностей, имевших цену во все века истории человечества“».