Датта Даршанам

«О министры, я признателен вам. Но я не хочу царства. Если некомпетентный человек связан обязанностями относительно своего государства и не может освободиться от них из-за его любви к высокому положению или власти, то он не избежит наказания. Разве не говорится: "раджаянте наракам дхрувам"[75]? Торговцы отдают двенадцать процентов прибыли царю, земледельцы отдают шесть процентов урожая, и пастухи — шесть процентов их заработка. Почему они отдают часть их труда царю? Не потому ли, что он защищает их от всех неудач, от всевозможных огорчений и от разных бедствий и страданий? И потому, что он охраняет их от вражеских нападений?

Как я могу принять подати, которые они дают, веря, что я смогу защитить их этими кривыми руками? Скажите мне, если я не могу защитить их, но беру часть их труда, тогда какая разница между мною и грабителем или мошенником?

Вы можете возразить, что я могу призвать мужчин сражаться в битвах. О уважаемые господа, оставляя вопрос честности в стороне, скажите, если я, криворукий и непригодный, каков я есть, прикажу подчиненным мне мужчинам идти в сражение, не засмеются ли они про себя, хотя, возможно, и согласятся ради денег?

Также есть другое важное соображение. Среди обязанностей царя не является ли важным делом определять, кто совершил преступление, и ловить и наказывать их? Могу ли я работать без рук? Если я из-за этого вынужден зависеть от других, я должен принять часть ответственности за все их грехи, совершенные и не совершенные, хотя сам я не совершал греха. Не буду ли я находиться в аду до конца кальпы? Даже если бы у меня были здоровые руки, я не принял бы империю сейчас. Выполнение обязанностей управления — не легкая задача. Царь может избежать ада, только если он обладает огромной силой, достигнутой тапасом, одарен божественным видением, является йога-сиддхой, знатоком военных действий и достигнет искусства в управлении.

Поэтому я буду совершать тапас и, когда почувствую, что обладаю достаточной силой, вступлю во владение империей, но я не смогу вынести бремени вины, если приму империю сейчас. Не принуждайте меня».

Слушая эти слова, которые были подобны победным флагам, развевающимся на пиках дхармы, министры, жрецы и все остальные были поражены и удивлены. Муни Гарга, один из министров, был очень обрадован. Он сказал Картавирьяарджуне: «Сын, если такова твоя воля, у меня есть подходящий совет тебе.

Чтобы защитить мир, Господь Даттатрея, рожденный с аспектами Тринити, находится в горах Сахиадри. Он — единственный ачарья[76] в йоге. Он рассматривает каждого равно. Иди и служи ему. Он единственный может удовлетворить твои желания». В тот самый момент, когда он услышал имя Господа Даттатреи, волосы на теле Картавирьи встали. Он вежливо спросил Муни Гаргу: «Господин, как вы можете говорить это с такой уверенностью?»

Муни Гарга рассмеялся. Он в деталях рассказал всю историю уничтожения Джамбасуры, а потом добавил:

«Дитя, разве не сможет этот высший бог, который сделал так много для Индры, оказать такую маленькую любезность тебе? Вот почему я так уверен. Но есть одна трудность. Этот бог строго испытывает своих преданных. Он — авадхута. Он превосходит как дхарму, так и адхарму[77]. Маски, которые он применяет, и действия, которые он совершает, чтобы проверить нашу преданность, слишком многочисленны, чтобы их назвать. Разве я уже не передал тебе того, что Брихаспати сказал Индре о нем? Поэтому будь внимательным. Если ты сможешь преодолеть суровость его проверок, твоя просьба — пустяк для него. В этом нет сомнения».

ОБРЕТЕНИЕ БЛАГ

Выслушав эти слова и получив благословения старейшин, Картавирьяарджуна пошел в Сахиадри. Он достиг ашрама Даттатреи и, найдя убежище у стоп Датты, служил ему с большой преданностью.

Мы слышали, что в прошлом Девендра служил Господу Даттатрее. Но служение, воздаваемое Картавирьяарджуной, превосходило даже служение Девендры. Картавирья поклонялся божественным стопам в каждый момент. Он подавал вино, он приносил фрукты и подносил их ему, он украшал его сандаловой пастой и гирляндами из цветов. Он подавал еду Господу и ел остатки с благоговением. Когда бы Господь ни упрекнул или ударил его, он переносил это смиренно и спокойно. Он никогда не отводил глаз от Господа. Он не задавал контрвопросов и никогда не позволял сомнению входить в его ум.

Так, сосредоточив свой разум, Картавирья служил Господу, когда однажды Господь разозлился без причины и бранил его. Обе его искривленные руки были обожжены.