Дауншифтер

Учитывая слабое останавливающее действия патрона ТТ, я не мог себе позволить расходовать боеприпас на стрельбу по корпусу – где именно там дыры вертеть? Где у них сердце, и есть ли оно вообще? Поэтому всё-таки стрелял в головы тех, кто уже получил первую дозу свинца, далеко не всегда попадая с первого раза.

Твари метались под огнём: прыгали из стороны в сторону, со всего маха бились о стены домов, один прыгун достал до оконной рамы и, почти высадив её плечом, свалился обратно под точный выстрел Мифтаховой. Настало время рефлексов. Разве поверишь в такое разумом, когда перед глазами бесится кровавая лавина, шпигуемая горячим металлом?

Вот один из прыгунов подскочил к джипу и, размашисто махнув лапой, крепко попал по заднему крылу – раздался неприятный скрежет.

Бросив незаряженное ружьё, Гумоз двумя руками схватил древко торчащей из окна пальмы и сильным толчком вогнал широкий клинок в тело нападавшего. Рванул древко, глубоко рассекая вражью плоть. Завизжав, чудовище сильно изогнулось, пытаясь достать головой страшную рану, и подставило под форточку уродливую голову. Очень близко, очень! Глаз твари не было видно, мы смотрели на него сверху и немного сбоку. Я до сих пор хорошо помню загривок, маленькое серое ухо, жирную складку посреди щеки и чуть не доходящий до этой складки край маленькой пасти, в которой были видны большие жёлтые зубы, как у лошади или осла. Между нами был всего метр. Вздрогнув от омерзения, я с наслаждением всадил в мерзкую башку пулю из ТТ.

Ну и рожи! Маленькие пасти чудовищ могли откусить лапу только у зайца, но зато когти… Острые и длинные ножи передних лап легко могли раскромсать любую добычу на мелкие кусочки. Один удар такой лапищи – и спина человека будет вскрыта от шеи до копчика!

Потеряв счёт своим выстрелам и количеству израсходованных магазинов, я очнулся лишь тогда, когда понял – грохотать стало меньше, частота выстрелов снизилась.

– Пару нарезных подкинь! – услышал я хриплый голос напарника. Сунув левую руку в боковой карман, я обнаружил, что в правой держу наган.

– Набивай магазины, – посоветовал Гумоз. – Похоже, перерыв.

Я отдал ему револьвер и принял горячий «зауэр».

Со стороны окна дежурки грянул одиночный выстрел, это Мифтахова трудится, кого-то добирает…

Вот это сафари, скажу я вам!

Пш-ш…

– Мальчики, вы там живы, не? – прозвучал в радиоэфире тревожный голос Юли.

– Я жив! – первым откликнулся Димка. – Имею карабин, готов воевать!

– Мы в порядке, только оглохли. Как бы не навсегда, – доложил и я, массируя ладонями уши. Надо было взять в тайгу активные наушники со встроенным процессором, который постоянно анализирует запись, получаемую с микрофонов, и реагирует на повышение громкости звуков. Когда раздается выстрел, устройство его просто заглушает.

– А я семерых убила, – отчиталась женщина без всякой радости. – Ой, секундочку!

Я ожидал, что за предупреждением последует очередной контрольный выстрел, а увидел, как медленно открылась входная дверь дежурки и из-за неё в направлении будки вылетел дымящийся картонный цилиндр подожженного взрывпакета.

Самый хитрый из прыгунов надумал спрятаться именно там, надеясь, что это решение спасёт ему жизнь: с нашей стороны нечисть прикрывал кирпич маленькой постройки, а со стороны вышки, где засел опасный Новиков, металл «шнивы».

Хлоп! В воздух поднялось облачко белого дыма.

Ошалевшая тварь в два вертикальных прыжка вылетела из-за фишки и сразу получила в корпус из всех стволов.

Пейзаж выглядел чудовищно.

«О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями? Чей борзый конь тебя топтал в последний час кровавой битвы?» Грязь, пучки вырванной травы, тела и лужи почти чёрной крови… И посреди этого апокалипсиса абсолютным диссонансом смотрелись два подрезанных запасливым Гумозом стула с жёлтыми фанерными сидушками. Даже не шелохнулись. Хоть сейчас садись и, чуть прикрыв глаза, смотри себе на серое небо древней Эвенкии, размышляй о вечности, слушай чириканье мелких пустоголовых птах, которых ничуть не заботили битвы людей с чудовищами из ниоткуда…

Мифтахова, не торопясь спускаться по ступеням, неподвижно стояла на крыльце с «Сайгой» в руках и внимательно осматривала поле боя.

– Обидно, командир, – засопел за спиной напарник, держа в руках алюминиевую фляжку с водой.

Я, с кряхтением выбираясь из машины, вопросительно посмотрел на него.

– Никакого тебе хабара. Столько туш пропадает! Платили бы поселковые учёные долю малую за каждый клык, и мы бы озолотились. А вот коготков я, пожалуй, нарежу. Хорошие коготки, словно из секретного быстрореза сделанные, был у меня когда-то такой ножичек, на Красноярском «Сибмаше» сделанный…

– Не заводи про секретное, вот тут оно уже сидит, – попросил я, проводя ладонью по горлу, и, вспомнив о наших ущербах, подошёл к заднему крылу. – Фляжку дай.

Жадно глотнув несколько раз, посмотрел на машину ещё раз.

Ничего себе, какой прорез! Защитное покрытие особое, прочное, под ним сталь… А прыгун резанул с размаха и не заметил, словно это был картон.