Дауншифтинг

Работа летчика предполагает одновременно наличие четких границ (летают по схемам, протоколам) и свободу – причем по трем измерениям, рутину (как правило, в полете не происходит ничего неожиданного) и готовность к риску и творческим решениям (раз в полгода пилоты пересдают квалификационные экзамены и постоянно учатся – на случай нестандартной ситуации). Особое, по словам Александра, ощущение: ехать на работу вечером, когда все возвращаются с работы, и взлетать, когда в городе уже спят или смотрят телевизор. Побочный эффект ночных полетов вполне понятен: хочется спать, сбивается режим дня. Иногда, приезжая с ночного рейса «совсем никакой» (не в привычном для менеджера вечерне-пятничном значении этих слов), Александр начинает сомневаться, правильно ли выбрал новую профессию. Но три-четыре часа отдыха восстанавливают энтузиазм.

«Землю мы видим, как правило, с очень большой высоты. Когда самолет взлетает или садится и можно разглядывать из иллюминатора домики, леса и озера, у нас самая трудная часть работы, мы должны следить за всеми стрелочками и экранами, особо по сторонам головой вертеть не можем… – Александр чуть останавливается на том, как пилот видит мир. И возвращается к сравнениям с прошлой, офисной жизнью. – Еще одно интересное наблюдение: я практически перестал болеть, в офисе была возможность похандрить, но тут, как только захожу в кабину самолета, организм мобилизуется, недомогания отступают. Необычные ощущения».

Все выше, и выше, и выше

В авиакомпании Егоров также быстро делает карьеру: после обучения на ТУ-154 он переучивался на «Аэробус А320» (сначала летал вторым пилотом, теперь командиром), а в момент нашей беседы проходил обучение во Франции на курсах инструкторов.

Зарплата командира большого лайнера сегодня сопоставима с директорской. Нагрузка – выше: стресс, постоянная концентрация и напряжение, особенно поначалу, перепады давления, ночные смены, сидячий образ жизни и при всем при этом – требование почти идеального здоровья. Раз в полгода летчики проходят медосмотр, и тех, кто не соответствуют, списывают. Иногда – на время, иногда – навсегда. Никакие черные буквы на белом фоне не передадут человеческих трагедий: многие летчики ничего другого не умеют, а главное – ничего другого не хотят, только летать.

«Приходится следить за здоровьем, заниматься спортом. Я очень дорожу своей работой: недавно мне предлагали хорошую должность в компании за границей, по-видимому, работодателям до сих пор интересен и мой разнообразный опыт, и лидерские качества. Долго думал над вакансией: в России творится непонятно что, а это возможность пожить и поработать в другой стране. Но как представил, что бросаю самолет и возвращаюсь к сидению в офисе, понял: нет, я еще не налетался! Пока позволяет здоровье, буду летать. Многого надо достичь, многому научиться. Возможно, в будущем стану авиационным менеджером, смогу сочетать менеджерскую работу и полеты».

Кроме реализации «патологического» влечения к небу, работа дает Александру множество открытий, в том числе и в себе самом. Например, он научился полностью фокусироваться на том, что делает, отключаясь от внешних факторов, и даже проблемы в «земной» жизни сейчас воспринимает иначе: «Поначалу было трудно в полетах не потому, что недоставало знаний, а потому, что не хватало внутренней мобилизации. Пришлось развивать этот навык – умение несмотря ни на что (погодные условия, давление окружающих, давление времени, усталость, стресс) делать то, что нужно».

Летчик по-новому учился взаимодействовать с людьми: