Давай играть

Мы с Хлоей сегодня плавали по озеру на каяке. У меня от вёсел жуткие мозоли на ладонях. Я думала, что мы сможем поглядеть на какие-нибудь богатые дома, но, похоже, кроме лагеря Данмор, тут вообще ничего нет. Может быть, богачи боятся здоровенных комаров?

Хотя я их за это не виню. Комары летают жутким роем. У многих ребят из моей палаты вскочили волдыри, а по ночам я слышу, как они чешутся. Мне даже самой от этого хочется чесаться, хотя меня комары не кусали. Сила сырного крема защищает меня.

Кстати, если уж на то пошло, пришлите ещё чего-нибудь! И поцелуйте Миндальку в носик.

Люблю вас,

Робин

Дорогие папа и Нора!

Тихий час сегодня особенно тихий. Нескольких ребят отправили в лазарет, так что они не чешутся, как обычно. Я сказала, что неудивительно, что они заболели – они же ели рагу, которое воняло болотом! Но Аланья сказала, что их туда отправили не из-за пищевого отравления, а из-за комариных укусов. А ещё из-за жары и обезвоживания. Одной девочке стало так плохо, что она свалилась прямо в столовой, ухватившись за соседа. Кое-кто говорит, что она не упала, а специально на него накинулась. Я сама этого не видела, но, так или иначе, медсестра отвела их в лазарет отлежаться.

С Хлоей и со мной всё в порядке, мы передаём друг дружке сырный крем. Спасибо, что прислали ещё. И за спрей от комаров тоже.

Люблю вас,

Робин

Дорогие папа и Нора!

Сегодня утренние мероприятия отменили и собрали всех на один большой проект: мы строили стену между столовой и лазаретом, прямо до самого озера. Она высокая – выше меня. Когда мы спросили, зачем нам строить стену, вожатые отвечали «Увидите!» и «Работайте давайте!». Как-то всё очень загадочно.

Может быть, это как-то связано с военной игрой между отрядами, которая будет в последнюю неделю смены. Не знаю. Хлоя говорит, что в прошлом году ничего такого не было. (А ещё она говорит, что еда в прошлом году была лучше, а комары так не донимали.)

Стену мы построили на удивление быстро, учитывая, сколько народу у нас не хватает. Лазарет почти переполнен. По крайней мере, ребятам там не одиноко. Болеть в лагере – это вообще отстой.

У нас сейчас тихий час, я сижу у себя на кровати и ем сырный крем – на обед я не пошла. Хлое надоел сырный крем (вот странная), но она обожает ваши печеньки. Говорят, после тихого часа мы укрепим построенную стену, а потом начнём строить ещё одну. Это на самом деле довольно весело, хотя никто и не понимает, зачем мы это делаем. Аланья говорит, что после этого нам разрешат поплавать, так что мы всё-таки сможем провести соревнования по самым дурацким прыжкам в воду. УРА.

Люблю вас,

Робин

Дорогие папа и Нора!

Я очень устала строить стены – мы только этим и занимаемся последние несколько дней. Когда я допишу это письмо, то, наверное, лягу поспать. Я не очень хорошо спала ночью – меня разбудили странные звуки. Словно кто-то ходил по лесу, стонал и бился в стены. Может быть, это еноты или кто-нибудь из старшего отряда прикалывается. Или просто страшилки у костра рассказывали особенно жуткие.

Не важно. Сейчас уже ничего нет. Днём всё не так страшно.

Хлою укусил один из этих гадких комаров, и волдырь на её шее всё растёт и растёт. Говорит, у неё ещё никогда так сильно не чесались комариные укусы, и ей кажется, что она до сих пор слышит жужжание. Я сказала, что возле её головы никакие злодейские мошки не летают и ей надо есть сырный крем из баллончика, чтобы отгонять их. Она сморщила нос и сказала, что сырный крем – это отвратительно.

Ещё она сказала, что сегодняшний бефстроганов на обед был вкусным – наверное, комар ей мозги отравил, ахаха. (Пахло от обеда, как будто кто-то наелся лука, а потом пукнул, а мясо было больше похоже на заплесневелых червяков. Я его не ела, так что даже предположить не могу, какое оно на вкус.)

Я дала ей каламиновый лосьон, который вы прислали, она помазала им волдырь. Надеюсь, он поможет.

Люблю вас,

Робин

Дорогие папа и Нора!

Вчера ночью Хлоя очень странно себя вела. У неё глаза расфокусировались, а когда она говорила, я еле-еле понимала её слова. Я сказала ей, что она не в себе, а она ответила: «Извини, я сегодня как зомби» (звучало это примерно как «Шшвини я шводн ках жмбы»), но настаивала, что с ней всё в порядке – просто достало постоянное жужжание.

С утра её кровать была пуста, Аланья сказала, что её отправили в лазарет. Не могу поверить, что я это проспала. Мне уже сейчас без неё одиноко.

Я спросила, можно ли её навестить, но Аланья ответила, что ходить к больным запрещено. Всем, кто ещё здоров, запрещается выходить за стены. Такое впечатление, что мы их построили, чтобы загнать себя в ловушку.

Аланья говорит, что Хлоя скоро выздоровеет, но за всё время из лазарета ещё никто не вернулся. Больных уже больше, чем здоровых. А тот дурак, который затеял идиотский розыгрыш, не спит по полночи – ходит, стонет и завывает. Так надоело уже. Почему они не дают нам спать?