Давай начнём все с начала

Я затравленно смотрю на него. Почему так вышло, что хозяином, владельцем этой больницы является Георгий? Тут же возникает вопрос, а знал ли Савва? Он сделал это специально? Или… я не успеваю развить мысль дальше, ее прерывает сам мужчина.

— Армина, я совладелец этой клиники. Думаю, ты случайно попала к нам. Полный пакет у моего компаньона Озова Валеры.

Тут я все понимаю. Савелий приятельствовал с Озовым, вот и ответ, почему я тут. Не думаю, чтобы он допустил, чтобы я тут оказалась.

— Я видел анализ, все просмотрел, беспокоиться не о чем. Вс хорошо.

— Я знаю, спасибо, — стараюсь прекратить наш разговор. Мне хочется побыстрее остаться одной, а не вести этот разговор, он ни о чем и ни к чему не ведёт.

— Армина, по результатам анализов ты беременна, — я сглатываю. Началось то, чего я так не хотела, до дрожи боялась. Точно нужно быстро продать квартиру и уезжать, как же это надоело. Одним и те же вопросы, одни и те же эмоции. Мужики, мать их, самцы.

— Чей ребёнок, точнее, кто отец?

Я смотрю на сидящего мужчину, и мне становится смешно. Так и хочется сказать: ты же врач, посчитай, в чем проблема.

— Ты не отец, — говорю холодно.

— Значит, Громов, — тянет спокойно и смотрит на меня. Изучает, что-то подчёркивает для себя.

— Он рад? Или любовь заканчивается там, где появляются чужие дети?

— Я замираю на этих словах. Они болезные, но правдивые. Я сама пара минут назад думала об этом же.

— Так интересно, — продолжает Георгий, словно смотря и не смотря на меня. Будто больше рассуждая вслух. — Люди любят говорить, если любишь человека, то и детей примешь, они становятся родными, но всегда ли так? В природе животные точно знают, его или не его детеныш. Если нет, самцы часто уничтожают таких малышей.

Я смотрю и честно не знаю, что ответить. Георгий находит ко мне сейчас ключ, говорит какие-то слова. Они хоть и неприятные, но правильные, я понимаю это, принимаю, вероятно, поэтому и слушаю.

— Но люди гуманнее… Армина, Арин, — исправляется, а я смотрю на него. — Я не говорил это ранее, но скажу тебе. Я прекрасно понимаю тебя. Измена — это ужасно. Первые мгновения ты думаешь — нет, это не со мной, это обман, да что угодно…

Я начинаю глубоко дышать, мне становится неприятно, я словно возвращаюсь с каждым его словом в своё прошлое. Перед глазами всё плывет. Учебное занятие, звонок телефона и слова, которые раз и навсегда засядут на подкорку моей памяти:

— Алло, это Армина? — слышу из трубки молодой женский голос.

— Да, Армина.

Точно Армина? — переспрашивают, не веря.

— Точно, говорите, — мне начинает надоедать этот монолог.

— Тогда слушай, Армина, твой муж изменяет тебе.

— Что ещё? — смеюсь в трубку и собираюсь отключиться.

— Он изменяет тебе со мной. Что он сказал тебе? Выставка в Италии? — словно набатом.

— Молчишь, — чувствую даже на расстоянии насмешку в голосе. — Не веришь?! Тогда посмотри…

— Пожалуйста, прекрати, — почти выкрикиваю. — Я не могу и не хочу это слушать, это ужасно — понимать, знать, что тебя любили, тебя боготворили, тебе чуть ли не возносили молитвы, а потом растоптали и бросили. Кинули в лицо обычно и спокойно: «Там ребёнок». Ребёнок! — закричала я, — ребёнок! Которого я хотела, о котором я мечтала, которого я вымаливала! Знаешь, сколько врачей, сколько всего? Я каждый раз брала тест и каждый раз молилась. Я заходила в зал, где тысячи малышек, я смотрела на них и мечтала о такой же. Самое ужасное — находиться среди детей и не иметь для себя ни одного. Я первые занятия заканчивала со слезами. Я хотела ребёнка, хотела, — на последних словах я закрыла глаза. Это мой ад, моя цена, ошибка, моя точка невозврата. Я никогда себя не прощу. И больше всего за то, что он…

Георгий просто обнял меня, и я плакала на его плече. Это так низко, так ужасно.

— Прости, что заставил тебя через всё пройти, довёл до слез, мне очень больно, поверь, я не хотел этого, не хотел твоего срыва.

Я слушала, но не поднимала глаза. Не хотела, не могла, это было больно, ужасно больно поднять их, встретится глазами с человеком.

— Ты знаешь, я начал говорить, потому что со мной такое тоже было. Я знаю и одновременно не знаю, каково это. Женщины устроены по-иному, они по-другому переносят. Но и мужчины — мы не бесчувственные. Моя жена, ты знаешь, я любил ее всегда, с первого момента, как она появилась в нашем классе. Две косички, рюкзак через плечо и тёмное платьице. Я тогда не понял как, но влюбился. Все вместе: школа, выпускной, мединститут. Я жил, дышал ею. Все вначале для неё, потом для Лили. Как-то мне намекали, а я не верил… Мол, присмотрись к жене. Но я не слушал, а как что-то можно понять? Я люблю, она любит. А, потом наступил мой ад. Я пришёл домой раньше, она была в спальне с водителем. Знаешь, такая красивая, такая родная, но с другим. Я несколько минут не понимал, думал, бред. Она надела халат, подошла ко мне, поцеловала в щеку, словно ничего не было, и сказала: