Давай ограбим банк

Кельн. Для меня это самый солнечный город в мире. В начале июня этот город полон бездельников и неудачников со всего земного шара. Точно таких же, как мы. Небольшие улочки, кукольные фахверковые домики, площади, по вечерам буквально переполненные людьми, и Рейн. Я больше всего люблю часы на площади. Когда где-то в пять вечера здесь начинают расставлять свои инструменты уличные музыканты, приходит забавный дедушка, одетый в костюм из зеркал, выпивают свой первый бокал пива компании студентов. Самое лучшее время здесь — с пяти до восьми вечера. Дальше уже неинтересно. А в эти часы кажется, что впереди будет нечто особенное. Здесь очень много людей. Все чем-то заняты. Десятки человек сидят по различным бортикам и просто на асфальте или лестнице главной ратуши. Здесь никто тебя не замечает. Ты наблюдаешь за жизнью. Мой любимый способ времяпрепровождения. Микки больше любит нашу «рабочую» зону — набережную Рейна. Здесь он снова и снова заставляет меня смотреть вместе с ним кино.

— Сегодня мой любимый фильм, — говорит он.

— Дай отгадаю. «Одиннадцать друзей Оушена»? — спрашиваю я.

— Да ну, глупость. Чтобы ограбить банк, не нужно столько сложностей, — фыркает он.

— «Лицо со шрамом»?

— За кого ты меня вообще принимаешь? «Казино „Рояль“».

— Не люблю Бонда.

— Он тоже супергерой.

— Я люблю думать, что где-то есть герой, который, если что, придет и спасет, а Бонд занимается только делами государственной важности.

— Учту. Но сейчас мы будем смотреть «Казино „Рояль“», это лучший фильм в истории.

Мы не смотрим фильмы, которые обычно срывают банк на кинофестивалях. Такое кино не способно выключить тебя из реального мира, а нам нужна полная анестезия.

В реальном мире нас ищут, ловят и даже хоронят. Из новостей канала «Треш», на который мы отсылали фото хомяка, узнаем, что полиция поймала какого-то психопата, который решил ограбить банк по методу Микки. Еще один пришел с повинной в участок. Сказал, мол, это он похитил, убил и расчленил Верену Вибек. Его быстро выпускают из-под стражи, но вот слухи о том, что меня расчленили, все-таки расползаются по сети. Везде показывают самую ужасную мою фотографию — ту, на которой я заканчиваю старшую школу. При всем желании в девушке на том снимке сложно узнать меня. Однажды вижу короткое интервью отца. На этих кадрах он, постаревший еще лет на десять, не меньше, говорит, что продолжает верить в силы немецкой полиции. В его голосе слышу отрешенное спокойствие. Именно тот тон, с которым он обычно объявляет смертельный приговор. Я не Бонни, черт возьми. Я жива.

— Мы можем что-нибудь придумать, — говорит Микки.

— Что ты имеешь в виду? — настораживаюсь я.

— Пошлем твое фото на «Треш», — отвечает он. — Успокоим твоего отца. Хочешь?

— Да.

Естественно, я хочу успокоить отца. На следующий день едем в Гамельн. Небольшой городок часах в трех езды от Кельна. Зачем? Да понятия не имею. Просто хотим сделать фотографию подальше от Кельна. Из страны выезжать тоже опасаемся. С одной стороны, это было бы логично. С другой, все-таки на границе частенько проверяют документы.

Гамельн больше напоминает деревушку, чем город. Ну, разве что крупный торговый центр отличает его от статуса деревни. Весь день шатаемся по этому городку. Ближе к вечеру видим подходящее место. Делаем снимок. С помощью элементарного фоторедактора размываем фон. Посылаем снимок на почту канала и выкидываем телефон на всякий случай. Перед отправкой фото Микки долго курит. Одна сигарета. Вторая. Третья. Наконец стряхивает с себя оцепенение и видит меня.

— Я пойду схожу в магазин на углу, — бросает он.

Эти слова как будто бьют разрядом тока. Я буквально чувствую тошнотворный запах бостонской подземки. Зои говорит, что сейчас сбегает в магазин на углу и исчезает. А дальше заканчивается моя история как человека, и начинаются долгие странствия привидения по имени Верена Вибек.

— Можно с тобой? — спрашиваю я.

— Конечно, — удивленно говорит он и смотрит на меня. Кажется, что я сморозила какую-то глупость.

Магазин на углу торгует автомобильными запчастями. Не особенно понимаю, что там может нам пригодиться.

— Аэрозольные краски есть? — с порога спрашивает он у продавца.

Парень за прилавком кивает и показывает на витрину с автохимией. Микки покупает два баллончика краски, пластмассовый поддон, кисточку, краску в тюбике, ножницы и еще пару вещей непонятного назначения.

Идем назад к месту съемки. Обычный пустырь под мостом. Здесь обычно бомжи ночуют. Судя по запаху. Не самое вдохновляющее место. Наблюдаю за тем, как Микки начинает рисовать что-то. Из картонок, в которые были запакованы краски, он вырезает подобие трафарета. Открывает баллончик с оранжевой краской. Затем с серебристой. Отходит и смотрит на то, что получилось. Распечатывает кисточку и начинает править что-то. Когда я подхожу к рисунку, уже можно понять, что на асфальте феникс.

— Прямо штамп, твоя фирменная печать, — говорю я.

— Да. Все равно найдут это место, а новости повеселее будут, — отвечает он. — Поехали отсюда.

Мы добираемся до Кельна ближе к утру.

* * *