Давай поспорим? (СИ)

Серые глаза пригвоздили меня к полу, не хуже тех, зеленых, что в холле. Только эти серые. Жидкая ртуть как есть. Губы сжаты в напряжении. Жесткие и властные. А во сне они были мягкие и нежные. Вот это я зря вспомнила. Нотки его парфюма доносятся даже до меня. А я нахожусь еще около двери. Ветивер с легкой, но довольно вкусной горечью на языке. Бергамот?

— Ну привет, Каренина, — удостоил он меня легкой улыбкой, которую можно назвать чарующей.

— Добрый день, Роман Евгеньевич, — проблеял кто-то.

— Скорее уже вечер. Что у тебя? Смотри, ручка у меня есть, своя, — победно помахал дорогущим Паркером.

— Мне нужны подписанные документы для СтройТреста, — надо бы улыбнуться, но я как стояла истуканом у двери, так и стою, а вот он решил встать и направиться в мою сторону.

Но прошел мимо. А точнее просто вышел. Оставляя след ветивера и все-таки бергамота. Вернулся он спустя пару минут, но не с документами, за которыми, я думала, он вышел, а с пластиковым стаканом воды. И правда, жарко стало в помещении, скорее всего, у них сломан кондиционер. В такую-то жару…

— На, — протягивает мне стакан, — ты видно так спешила ко мне, что выглядишь так, будто сдавала кросс.

— И как? Победила? — Настя, просто молчи.

— Судя по твоей сбившейся дыхалке и красных щеках, ты явно не в лидерах, Каренина. Признайся, спорт не любишь?

— Шахматы люблю. Считается? — он стоит непозволительно близко ко мне, что я не знаю, за что переживать. За то, что я начинаю краснеть еще больше или за то, что потеть начинаю больше. Вот только смотрит он немного брезгливо. Значит антиперспирант — говно. Завтра куплю новый. А лучше вколю ботокс в подмышки, читала, что помогает. В Космо плохого не пишут.

— Они у тебя всегда были? — спросил он.

— Подмышки? — После ботокса вколю его же в губы, глядишь лень будет лишний раз ими шевелить. Молчание, как говорила моя бабушка — золото.

— Какие подмышки? Я про твои…

Он аккуратно провел пальцами по моей щеке, где была россыпь моих конопушек, он будто перебирает их. Или считает, что логичнее, потому что я точно вижу, как он губами тихо произносит цифры. А вот подмышки начали потеть еще активнее, и дрожь какая-то появилась. Может я заболела и меня знобит. Продуло под кондиционером в метро. Точно.

— Да, в детстве их было еще больше. Подростком пыталась их сводить. А сейчас привыкла, — первые адекватные слова, которые я произнесла. Только я все-таки не поняла: ему они нравятся или нет?

— Особой любви к … конопушкам не испытывал. Мне больше по душе рыжие веснушки, — сказал он, отворачиваясь от меня и отходя к своему столу, а я поняла, что спросила вслух, — вот часть подписанных документов. И передай Вашему бухгалтеру, что считать я умею и если еще раз увижу прежнюю махинацию, то буду разбираться не только с ней, но и со всей вашей конторкой. Это — переделать, не приму.

Сказал так, что если бы я была Еленой Михайловной, нашим бухгалтером, уже покупала бы билет на другой край нашей планеты, думала бы о смене имени, а возможно и пола, для надежности, так сказать. Потому что холодный и стальной тон проникал в каждую клетку и каждую жилку, которая уже тряслась с первых его слов.

Он передал мне папку с файлами, но так и остался стоять опять рядом со мной. Рядом — это значит в зоне личного пространства. Близко для делового разговора, но далеко для того, чтобы обнять, хотя на какое-то время мне показалась что я чувствую движение его грудной клетки своим телом. И рассматривает меня как какую-то диковинку. Размышляет, стоит ли брать. А может, сначала стоит спросить про скидку. Не нравится мне этот взгляд и то, как он слегка нагнул голову вбок. Будто я конечный приз какой-то сделки, в которую он думает ввязываться или нет. Обидно.

— Ты же не всегда в очках. В клубе была без них. Для образа надела? — по-деловому спросил он.

— Я иногда пользуюсь линзами.

И тут он делает то, что я никак не ожидала от него. Я еще не забыла, как он пересчитывал мои конопушки, а он уже просто снял с меня очки и отошел. Очевидно, чтобы заценить на более дальнем расстоянии. Захотелось встать на пьедестал и повернуться вокруг своей оси под заунывную музыку шкатулки.

— Годится? — не выдержала я.

— Хм… смотря для чего, — ничуть не смущаясь сказал он.

— Верни, — переходя на “ты” попросила я, а этот хам еще минуту смотрел на меня. Только потом в качестве жеста доброй воли протянул мне мои же очки.

И вот что мне теперь делать с этими беспардонными жестами и взглядами? Осталось только пощупать мою грудь на предмет имплантов и сжать попу на наличие целлюлита. А я ведь в него влюбилась. Почти.

— Ладно, не злись, а то у тебя ноздри не красиво раздуваются, — ответил мне. — Пойдем поужинаем? Я в обед не успел перекусить и сейчас безумно голоден, — и улыбнулся той улыбкой, какой, очевидно, одаривал всех своих баб, а именно 124 штуки, которых насчитала на тех фотографиях.